Я удовлетворил его любопытство; тут он стал превозносить радушие, словесность и гостеприимство архимандрита и затем пошли с генералом от меня: тут я увидел, что старик был об одной руке и спросил у сторожа: что это за люди? Тот отвечал мне, что старик — комендант здешней крепости, Скобелев, а генерал — его какой-то гость.

          В Ростовскую ярмарку 1833 года я купил мёду для перепуска, который и перепускал бывппй самый верный служитель моего отца в продолжении 25 лет, крестьянин с. Угодичь Андрей Андреев Караулов, или Олетин, который настолько был бескорыстен, что случайно подняв лежащий пакет в западных воротах нового мытного двора, во время Ростовской ярмарки, положил этот пакет за пазуху: смотреть его ему было некогда, потому что накладывал и принимал у меня мёд на мытном дворе;
приехавши домой, усмотрел, что пакет с деньгами; к вечеру торговцы узнали через полицию, что крестьянин деревни Борисовской Абрам Васильев Шуин, распоясывавшись обронил из-за пазухи пакет, в котором было 1500 руб. ассигн. Караулов не утаил их, а возвратил потерянное по принадлежности, отнеся их сам Шуину в деревню на дом. Ярмарка в этот год положена была от министра финансов в число 5-го февраля вместо сборного воскресенья, но жизнь и потребности взяли своё, и это потом не состоялось: ярмарка на будущие года продолжалась по-прежнему.

Апреля 10 начал я разводить с восточной стороны дома сад, для которого брал яблони у Ростовских купцов любителей садоводства: Николая Михайловича Юрыгина, Василья Кузьмича Голицына и Никиты Яковлевича Малкова. В это же время переделывал внутреннее расположение дома; мастер-плотник был словущий Илья Иванов Косой, родом из деревни Коромыслова Ярославского уезда; а сзади я построил сараи для стоянья мёда и обнёс тесовым забором сад.

          Декабря 17 приехал за покупкой мёда в Казань и ходил смотреть «башню Сумбеки», потом был в Девичьем монастыре, но не могу ничего о нём сказать —позабыл. В 1834 году для продажи мёда ездил в Питер; купил там для Ростовской ярмарки сахару; сахар покупал фирмы «Молво-Екатерингоф» у заводчиков: Василья Абрамовича Алферовского, Ивана Романовича Джуппа, Константина Христиановича Эстерейх, Берда и Прена, а чай покупал у Ивана Алексеевича Перлова, Николая Дмитриевича Боткина и Алексея Яковлевича Спешилова.

Весной принял себе в товарищи Ростовского гражданина Ивана Ивановича Миронова, с которым стал покупать для Питера крестьянские полотна и бель и казанскую дичь: тетерьку и рябчика и кураковских каплунов и свинину. Возил сахар и деревянное масло на Нижегородскую ярморку, где квартировал в лавке у Ростовского купца, в игольном ряду торговавшего украинскими кушаками, а в Ростове имел гуртовую чайную лавку у Ильи Алексеевича Шишерина.

          С Нижегородской ярмарки в Ростове был у меня товарищем Ростовский купец Дмитрий Алексеевич Xлебников, тесть Тейковского купца Степана Ивановича Каретникова, который дорогой рассказал мне следующую любопытную историю про знаменитого нашего разбойника Ивана Федосеева, родом из села Осенева.

Комнаты и лавки Каретникова в Нижегородской ярмарке были смежны с московским фабрикантом; во время обеда у Каретникова к соседу, вероятно, пришёл гость, потому что тот громко вскрикнул: «А, Иван Фадеич! пожалуйте!» Это имя на устах Хлебникова вызвало улыбку; Каретников это заметил и спросил о том; Хлебников сказал, что это имя знаменитого нашего разбойника; Каретников тоже с улыбкой отвечал ему, что это он самый и есть, но только он Верхнеудинский второй гидьдии купец, который будучи там в ссылке, выслужил беспорочно свой срок, приглянулся богатой вдове и женился на ней; ему дозволено было ездить за покупкой товаров на Нижегородскую ярмарку, и что он хороший покупатель у Каретникова; с ним Каретников познакомил и Хлебникова, к которому уже Фадеев часто ходил и спрашивал о состоянии своей родины и Ростовского края, где он производил свои разбойнические операции.

По словам Хлебникова, он был старик седой, как лунь, роста среднего и крепкого телосложения; речь у него была громкая, твёрдая и крутая, взор быстрый; дебел телом.

          В это время бурмистр села Угодичь, Яков Поликарпов Звездин, крестьянин деревни Воробылова, возобновил внутренней перестройкой деревянный дом бывшего помещика Филиппа Карр; находившиеся в нём массивные печи Мусин-Пушкинских кафелей, или изразцов зелёных с различными притчами, изображениями и подписями, он заменил новыми белыми изразцами и отдал этот дом под трактирное заведение крестьянину с. Угодичь Абраму Андрееву Мягкову перевозчику.

          В декабре месяце я ездил за покупкою мёда в Казань. Выезд наш из Ростова на Казанскую дорогу всегда происходил на село Сельцо, Сулостской волости и мимо деревни Хожина; в этом месте мы сбились с дороги, это было в глухую ночь; кое-как попали на дер. Хожино и послали кучера спросить о Казанской дороге; ямщик едва достучался и спросил дорогу на Казань: та отвечала, что не знает; ему велели спросить дорогу на село Васильки; тогда только старуха растолковала нам, где дорога в село Васильково.

          По приезде из Казани я поехал с женою в Питер и квартировал у сестры Настасьи; праздник Рождества был там; жена более находилась у своего дяди, который содержал трактир близ Таврического моста.

          Торговля моя в 1835 г. шла так же, как и в прошлом; ездил я неоднократно в Питер с полотнами и белью и отправил товар на Нижегородскую ярмарку на комиссию Луке Шишерину, чрез лоточного поставщика, купца г. Тихвина, Киларькова: 7 августа был на Александровской мануфактуре, находящейся вверх по Неве, которую я обозревал в подробности с разрешения директора оной, был я тут со сватом Андреем Гавриловым Грачёвым и крестьянином деревни Воробылова Николаем Григорьевым Тихоновым.

          8 Августа праздновали столетие Пегербургского арсенала, который я также обозрел в подробности: он три дня был открыт для публики. 10 августа с зятем Дмитрием Андреевым Грачёвым и Ростовским купцом Петром Николаевым Локтевым Кривым (прикащиком Астраханского купца Сапожникова по части продажи рыбьего клея) был я в Кунсткамере.

Тут обратило на себя моё внимание чучело небольшой лошади Петра I, на которой седельные стремена висят от пола не более, как на один фут; рассказ о ней смотрителя заинтересовал меня, потому что он походил на легенду, а именно: Государю кто-то сказал, что у татарина Маймыта есть дивных свойств жеребёнок двух лет. Государь трижды посылал Меньшикова купить его, но продавец каждый раз возвышал своей кляче цену; последняя цена вышла баснословная; впоследствии кляча оправдала себя; во время Полтавской битвы она одна служила в продолжение всего сражения; она могла в сутки пробежать 150 вёрст. Смотритель говорил ещё и о многих других её достоинствах, но я их позабыл. Теперь чучело стоит в стеклянном футляре. В начале декабря ездил за покупкою мёда в Казань; по приезде оттуда поехал с женой в Питер, отправя туда же мёд и разные другие товары; квартировал у сестры Настасьи; а жена часто посещала дядю Сыромятникова в Кирочной улице.

27 декабря были с женой на именинах у портного, Степана Степановича Резанова — зятя Сыромятникова и поставщика 1 кадетского корпуса; бал был блестящий и роскошный; военных чиновников этого корпуса было очень много. Квартира Резанова была на Васильевском острове и имела мастерскую на 70 человек.

          В Новый 1836 год, 1 января был с женой в маскараде в зимнем дворце; день был тёплый, но во время маскарада, около полуночи, сделался жестокий мороз, а публика почти вся была в лёгких костюмах.

          Февраля 2-го я продал мёд в Мытный двор купцу Якову Григорьевичу Бурмакину; в то время, когда мы пили чай в трактире на Адмиралтейской площади, загорелся балаган (комедия) Лемана, в которой погибло много народа и всё избранная публика; если бы не продержал меня Бурмакин, покупая у меня мёд, я был бы в числе погибших, потому что накануне и утром 2 февраля имел твёрдое намерение быть там. Приехав на пожар, видел, как в присутствии Императора разобрали часть двойной, прочной тесовой обшивки и вытаскивали оттуда мёртвыми избранную публику;
погибло много хоропшх фамилий детей, и все эти несчастные пострадали больше от входных дверей, отворявшихся внутрь балагана. Во время смятения двери перед нахлынувшей толпой затворились, и оттого было много задавленных и задушенных дымом.

          Марта 5 открылись заводи на Ростовском озере, а в Питере в это время была почти настоящая весна; 21 марта я смотрел там на открытие железной дороги из Питера в Царское село; это была первая железная дорога в России.

          Апреля 6 Ростовское озеро совершенно очистилось от льда. 17 Апреля я ездил в г. Углич, где сложен был извощиками сахар, который и привёз с собой в Ростов. 22 Апреля жена приехала из Питера с извощиком села Львов, Михайлом Солодовниковым; на пути, в городе Валдае, она по озеру заезжала в обитель св. Иакова Боровицкого, находящуюся близ города Валдая, на острове Валдайского озера. 30 июля был с женой в Ярославле. Утром 6 августа у меня родился сын Яков, восприемником которого был Фёдор Фёдорович Бабурин, отец моей жены, а крестил его священник о. Николай Владимиров.

          Были у меня ещё гости из села Шестакова Воржской волости.

          Село Шестаково в 8 верстах от Ростова упоминается в старинных актах; принадлежало оно в древности Ларе Шестаку. У меня об этом Ларе Шестаке записана легенда такого содержания:

Легенда о Ларе Шестаке и Светлане.

          В одно из нападений Кривичей на Ростовскую землю жрец бога Ярила принуждён был со всем семейством спасаться на берегу р. Москвы, но Кривичи нагналего у р. Трубежа, убили его жену и младенца-сына, а самого жестоко изранили. В то же время одна вдова с Москвы реки шла в Ростовскому озеру к родственнице и, дойдя до Трубежа, увидела произведённый Кривичами погром, а среди трупов нашла убитую молодую женщину, а вместе с ней младенца; заметив, что он ещё жив, она взяла его с собою и увидала на его шее, на золотой цепочке, перстень с великолепным камнем, на коем были начерчены слова.

          Прийдя с ним в Ростовскую область, она встретила там старого воина, от которого и узнала, что село её родственников сожжено, а жители истреблены, и так как воин был одинокий, то по его просьбе вдова и поселилась в его терем вместо хозяйки; усыновленный ею младенец скоро выздоровел, а так как воин в непродолжительном времени помер, то она и осталась полной хозяйкой всего его имущества.

Когда Ларя Шестак (так назвала младенца) подрос, то пас ежедневно своё стадо у р. Пашмы и стал оказывать огромную силу.

Однажды молодой пастух, сидя у реки, заметил раненого вепря, бросившегося в реку, а вслед за ним скачущую на коне прекрасную охотницу; не долго думая, она вместе с лошадью также бросается в реку, но падает с коня и, выбившись из сил, — тонет. Ларя тотчас же кидается за нею в реку и, ухватив охотницу, вытаскивает без чувств на берег; позвав свою мать, он с её помощию переносит незнакомку в свой терем. Придя в сознание, незнакомка благодарит их за своё спасение и в знак памяти дарит Ларе покрывало с лошади, сделанное из кожи заморского зверя; Ларя впоследствии сделал из неё военную одежду, так как кожа была необыкновенно крепка Таким образом они расстались.

          Три дня прошло с тех пор, и Ларя, сидя ежедневно у реки близ своего стада, не переставал мечтать о незнакомке.

На четвёртый день он увидел её скачущую на том же коне и радостно поспешил на встречу. Она тотчас же сошла с лошади и села рядом с ним. «Ты, — сказала она, — спас мне жизнь, и я хочу твою жизнь сделать счастливою, в чём вы нуждаетесь?» Ларя ответил ей, что они не имеют ни в чём нужды, но просил её чаще посещать его, на что незнакомка и согласилась, но на вопрос о её имени сказала, что он узнает впоследствии.

Чаще и чаще стали их свидания. Наконец в одно из посещений она сказала ему, что её зовут Светланой, что она дочь Ростовского князя Мила и что за неё сватается князь Мосхов, что родитель согласен на это, но что она против брака; затем сознавшись Ларе в любви, предложила удалиться в пределы Муромы и, прожив там пока не утихнет отцовский гнев, вместе с Ларей возвратиться обратно.

«Я вижу, — сказал Ларя, — что ты для меня делаешь, но я не могу оставить свою мать».

«Когда так, — отвечала Светлана, — то я пойду с посланными Мосхов, а ты жди меня на Трубеже и возьми силою, а там уйдём на Клязьму к моей тётке.

Но Ларя не согласился и на это; так они расстались. Вскоре занемогла Ларина мать и перед смертию рассказала ему всю его историю и, отдавая перечень, прибавила, что с помощию его он, может быть, найдёт и своих родителей.

          Похоронив мать, он пошёл к Мосхам искать Светлану, но узнал, что на их посланных напали разбойники и пленили княжну.

Отыскивая её, он дошёл до Рифейских гор страны Узов, соплеменных Урало-руссам. В это время Ростовский князь Тучегон шёл на Печенегов и путь его лежал чрез землю Узов, но так как последние не пропускали его, то Тучегон и объявил им войну. Встревоженные Узы стали выбирать себе полководца, но так как при этом произошла распря, то один из вожаков, старик Юзей предложил того назначить полководцем, кто с помощию верёвки нагнёт вершину дерева; нашлось четверо охотников; в это время подходит к ним Ларя и вызывается участвовать в состязании; вызов его принят.

Никто из 4 соперников Узов не мог нагнуть дерева; настала очередь Лари; он берёт верёвку, медленно наклоняет дерево и наконец вовсе ломает его. Узы, видя его силу, объявляют его своим полководцем. «Товарищи, — сказал Ларя, — я согласен быть полководцем, но пусть старик Юзей будет моим руководителем». Старик не соглашался, но наконец уступил просьбе.

          Началась битва с переменным счастьем; наконец Тучегон заманил Узов в невыгодное место и обратил их в бегство; видя это, Ларя останавливает беглецов и вступает в единоборство с Тучегоном. Последний с ярости ударяет копьём в грудь Лари, но копьё останавливается в непроницаемом нагруднике, сделанном из чепрака, подаренного Светланой.

В это время Ларя ударяет палицею по щиту Тучегона и разбивает его вдребезги, но потеряв равновесие падает и сам. Пользуясь этим, Тучегон хватает его за грудь и угрожая мечом, говорит: «Жизнь твоя в моей власти, но уважая твою храбрость, хочу быть лучше твоим другом, нежели врагом». С этих пор оба друга были неразлучны и их военная слава гремела от гор Рифейских до берегов Дуная.

          Возвратясь в Ростовскую область, Ларя присутствовал однажды на брачном пиру у своего друга Тучегона, так как последний выдавал дочь за князя Вихреслава; тут он случайно встретил своего отца, узнавшего своего сына по золотому перстню.

Оказалось, что Ларя Шестак был сын князя Обира, брата Тучегонова. Обир рассказал сыну, как при бегстве от Кривичей надел ему на шею перстень и как на Трубеже была убита его мать и жестоко ранен сам Обир и как, благодаря путнику, почти без признаков жизни, он был привезён в храм одной богини.

Выздоровев, Обир назвался Богомилом и, сделавшись жрецом, поселился в Чухломской земле, в уединённой хижине; вскоре он был избран верховным жрецом;

«Там, — сказал Богомил, — я мирно кончил бы и дни свои, но здесь произошла вражда между жрецами, из коих один был мой брат; я пришёл сюда и дело покончил миром».

          После этого Ларя рассказал отцу свою историю и упросил его остаться жить вместе с ним. Однажды Богомил захотел посмотреть место, где вырос его сын; придя в свою хижину, Ларя весьма удивился, найдя в ней всё в целости и порядке. Затем они идут к реке Пашме, и тут Ларя встречает Светлану, сидящую на берегу, близ своего стада. Они бросились друг другу в объятия и немало труда стоило Богомилу привести влюблённых в сознание.

          Вскоре после этой встречи и был наконец совершён брак Лари с Светланой.

Следующая страница