САЙТ Павла
Главная
Схемы Ветрогенераторы Собаки Стройка Книги О сельском хозяйстве и прочем


О книгах.

Воспоминания давно минувших дней Н.А. Васильева 1898 год

http://forum.yar-genealogy.ru/index.php?showtopic=1628&st;=245&p;=45496&#entry45496
сообщение №277

Весеннее солнышко сильно припекало, стараясь поскорей просушить землю, а то ни выходу, ни выезду совсем не было по просёлочным Галичским дорогам.

В погосте Шебол обедня отошла рано. Старец - отец Павел, давно уже хворавший, насилу сослужил обедню, которая, и окончилась часов в 8 утра. День был воскресный. У старого дома дьячка стояла запряжённая в тарантас (на деревянном ходу) лошадка. Из дома дьячка вышли хозяин, человек лет 55-ти с длинными волосами, с добрыми голубыми глазами, в длинном подряснике. На голове у него была надета шляпа. Звали его Василий Никанорович. Вместе с ним вышел молодой человек, лет 22-х. Это был двоюродный внук Василия Никаноровича. Звали его Николай Алексеевич. Он был сыном землевладельца помещика из села Палкина. Отец его Алексей Васильев был дворянином (потомственным столбовым), но дворянство утерялось, и он приписался к мещанству города Галича, а в селе Палкино приобрёл усадьбу, купеческие права и стал заниматься торговлей. В 1894 году он умер, оставив жену Надежду Петровну, двух сыновей и двух дочерей.

О старшем сыне Николае я и поведу мой рассказ. Вернемся к тому весеннему утру, когда из дома дьячка вышла вслед за хозяином дома его семья, состоявшая из жены Александры Степановны, двух выданных замуж дочерей, старушки бабушки Анны, которая считалась прозорливой и высоконравственной жизни.

Дьячок и молодой человек сели рядом в тарантас. Сняв шляпы, перекрестились, раскланялись с семейными, которые пожелали им счастливого пути, а бабушка Анна сказала: «В путь ли, не в путь ли - с'ездите, а суженую не об'едете!»

«С Богом!» - произнёс Василий Никанорович. Лошадка тронулась, и тарантас докатился по погосту.

Проезжая мимо церкви, наши путники истово перекрестились, и Василий Никанорович опять сказал: «Дай Бог, во святой час! В путь бы Бог привел!»

А вешний день разгорался, всё кругом цвело и зеленело. Вся природа оживала под яркими лучами солнца. Птицы щебетали хором, славя Творца. И на сердце у наших путников, особенно, у Николая, было весело. Николай был выше среднего роста. Глаза у него были голубые, волосы - русые. Черты его лица были правильные. Это был симпатичный человек.
«Ну, дедушка, насилу ты собрался» - произнёс молодой человек, а я думал, что и не дождусь этого дня. Наши путники направились в село Анфимово, находившееся в 25 верстах от Шебола. Ехали они к отцу Виктору Альтовскому - священнику села Анфимова смотреть его дочь - невесту Клавдию.

Сам видишь, какие дороги, - помолчав, сказал дедушка, - вот стало просыхать и поехали! Я бы давно рад был с'ездить, - прибавил дед. - Да, чудное это дело, не видавши невесты, ты в неё влюбился! - подшучивал дед. «Я, дедушка, и сам не знаю, что это за чудо, такая тоска, что нигде места не нахожу, всё и думаю, что надо побывать у этой невесты». «А как ты узнал о ней» - спросил дед. «А помнишь осенью, когда я у вас гостил в праздник апостола Иакова 9 октября, и тогда отец Виктор выгорел. Всё сгорело у него, остался он с большой семьей, состоявшей из 8 человек. Мне было очень жаль ах, так бы вот и помог им. А потом ещё видел я три сна, словно какие вещие. «Ну, вот и расскажи! - говорит дедушка. - Может быть, тут и суженая твоя».

«А вот какие сны, дорогой дедушка. Вижу я себя в новом доме, стою, будто, я в прихожей, а в комнате у окна сидит девушка, такая хорошенькая, беленькая и в белом платьице, с длинной русой косой. В косе красная лента. Она сидит и шьёт у кирпичика. Я стою и смотрю на неё, а голос сзади говорит мне: "Это твоя невеста!" А я говорю: "Это неправда!" А голос говорит мне: "Куда ни поедешь, где ни посватаешься, а эту невесту не об'едешь!"» Этот сон впоследствии повторился в точности. Третий сон такой: «Вижу я себя в своём доме, а также отца Виктора и матушку Евлампию, которые приглашают меня к себе, отец Виктор говорит: "Приезжай, Николай Алексеевич, ко мне, я отдам за тебя мою дочь". Одет он был в рясу табачного цвета. После этих снов я ещё больше стал думать об этой невесте». "Может это и суженая твоя - сказал дед. - Один Бог знает, а вот посмотрим, что будет. Однако с разговорами мы с тобой, женишок, поехали неладно". Дорога шла дремучим лесом, грязь, рытвины. Наконец лошадь остановили, видя, что едут не туда. Вышли наши путники из тарантаса и стали разыскивать дорогу. Дорог в Печоринском лесу было много, и разобраться в них было очень трудно.

Николай совсем не знал дороги и места, а поэтому, вышедши из тарантаса, стал любоваться лесом и природой. Действительно, в лесу было хорошо, погода была прекрасная. На лужайках цвели цветы. А вот овражек вроде маленькой лесной речки, бежит извилистой лентой, журча по камешкам. А птицы хором пели свои весенние песни. Молодой человек залюбовался природой: он особенно любил сосновый бор и его смолистый запах. Он и забыл, что они сбились с дороги. А старый дед старательно разыскивал дорогу. Наконец он разыскал дорогу, вызвал ауканьем из лесу Колю. Они сели в тарантас и поехали.

Когда приехали в деревню Митёво, дед предложил молодому человеку заехать посмотреть невесту у управляющего Александра Николаевича, но Николай отказался наотрез, говоря, что нужно ехать поскорее в Анфимово. "Право, дедушка, ты и не знаешь, как мне хочется посмотреть эту поповну-невесту". "Ну-ну, поедем, - отвечал старик, - надоедливый ты такой, ведь впереди будет ещё лес, больше Печоринского. А ведь и у управляющего девушки хороши: Ангелина и Вера, отдадут любую!"

"Нынче весной присылали за мной. Я их знаю, - сказал Николай, красивые, особенно Вера. Но я не думаю о них, а думаю только об одной поповне". "Чудо, право" - сказал дед, похлёстывая лошадь и проезжая мимо большого господского старинного дома, где жил управляющий.

"Ну, поедем дальше, только, чур, меня за дорогу напоишь пьяного!" Николай засмеялся: "Да где же я возьму для тебя вина-то? Вот так сват, меня и не пустят с таким сватом". "Ну, как хочешь, хоть на обратном пути заедем в село Васиковку, там есть кабачок, где ты меня и угостишь". "На обратном пути я хоть четвертную тебе куплю, пей сколько угодно, только вези меня в Анфимово; страсть, как хочу посмотреть на невесту!" "Да ты хоть наведывался ли об ней?" "Да, как же, у нас в Палкине была больная глазами старушка из деревни Котово; вот она мне очень хвалила эту невесту".

Дорога опять пошла лесом, с большими грязными колеями. Но вот, наконец, путники выехали на поляну, откуда виднелась деревня, а дальше был прекрасный вид на село Введенье - Каликино с двумя белыми каменными церквами. Василий Никанорович сказал своему внуку, что одна церковь Введения, а другая - Георгиевская. "А вон, всматривайся, далее за Введенским селом чуть-чуть видно, это и есть село Анфимово". Николай стал пристально всматриваться и, действительно, как бы в дыму, увидел белую груду, то и было село Анфимово. У молодого человека почему-то сердце забилось, а Василий Никанорович как будто догадался:
"Что, поди, сердце-то болит?"
"Да, вроде этого, дядя!" Он всегда называл своего дедушку дядей по его возрасту.

Вот и деревня. От деревни дорога пошла веселая. В деревнях народ гулял на улице. Все были одеты по-весеннему. Вот и река Нея. Какое прекрасное место! Когда стали спускаться с горы от д. Михалёво к реке Идолу, наши путники залюбовались и рекой и церквами, стоящими на крутой горе при слиянии двух рек: Идола и Неи.

Но вот миновали и село Введенье - Каликино, лесок и деревню, и ещё деревню и, наконец, желанное село Анфимово. Раскинулось оно на горке за лесочком. Речку переходили вброд, места кругом были замечательные. Село имело не более десяти домов. На пригорке маленькая церковь. Ворота в поле перед селом нам отворила старушка с вопросом: "Куда это вас Господь несёт?" Ровно как духовная. "Куда путь держите?" "В Бушнево - ответил дядя. - А где, бабушка, дом вашего псаломщика?" Старушка показала рукой в конец села. Проезжая мимо церкви наши путники остановились и перекрестились. Напротив церкви был дом священника, а направо несколько крестьянских домов. Вот и всё село. Когда подъехали к дому дьячка, навстречу нам вышла жена дьячка - женщина небольшого роста. Звали её Анна Андреевна.

"Здравствуйте! Здесь дом псаломщика?" - спросил дядя вышедшую дьячиху. "Да, я его жена, - ответила она. "А хозяин-то дома ли?" - спросил опять дядя. "Нет его дома, уехал версты за две, скоро, вернется, наверное". "Ну, нам всё равно, только прошу Вас, разрешите покормить у вас лошадку". "А куда вы едете, Василий Никанорович?"

"Только до сюда" - сказал дядя. - «Вот как, в нашем селе редко бывают посетители». Тем временем, дядя привязал лошадку к плетню и стал подниматься по небольшой лесенке в коридор. Вышедший из тарантаса Николай, смотрел на село. Его интересовали всегда такие маленькие укромные посёлки. Видя, что дядя прошел уже в дом, и он поспешил за дядей. Войдя в дом, помолившись на образа и поздоровавшись с хозяйкой дома, они сели.

«А я вас сразу и не узнала, Василий Никанорович! Где же узнать, очень редко видимся, разве только в Бушневе в осеннюю Казанскую, а то, пожалуй, чаще и не бываем, дорогой Василий Никанорович. Люди семейные, одинокие, - говорила певучим голосом дьячиха. - Как поживает ваш папаша, отец дьякон в селе Бушневе?" "Я уже второй год его не видел. Да ничего, но стареться стал, не молодой". "А вы никак с сынком?" - спросила дьячиха, поглядывая на Николая. "Нет, это не сын, а внук двоюродный". "Вот как?! А я подумала - сынок. Куда же вы путь-дороженьку держите?"

«До вас ехавши, всё говорили в Бушнево или в Парфенево, - смеясь, говорил дядя, покуривая трубку. - У Введенья в Каликине спросила меня Ираида Фёдоровна: "Куда едете?" Я ей ответил: "В Бушнево". А она мне ответила, смеясь: "Ровно здесь и не путь, не сбились ли?! "А у вас приходится говорить правду: "Приехали к вашему батюшке". «Я сразу поняла, но говорить-то неловко, поди, ведь к невесте? Невеста очень хорошая. Ведь у них всех-то шесть, но Клавдия лучше всех!"

"Это не к моей ли крёсне?" - спросила девочка лет 8-ми. "Да, да, милая, к твоей крёсне жених приехал".

Василий Никанорович заговорил: "Какое несчастье у о. Виктора, прошлый год он выгорел". "Не говорите-ка, Василий Никанорович, всё у него сгорело. Да ещё с ним 3 дома сгорело, ничего не спасли. Да, вероятно, подожгли его" - сказала дьячиха, вздохнув.

Николай, сидя у окна, смотрел на дом священника. Вот из него вышел отец Виктор в белом подряснике. Он был высокого роста. "Дома ли батюшка-то?" - спросил дядя. "Дома, дома, служил обедню. Да вон никак он и вышел на улицу в белом-то подряснике". Дядя тоже взглянул в окно. "Да, что же я с разговорами-то и о самоваре не позаботилась, простите меня, мои дорогие" - сказала она и быстро поставила самовар. Скоро мы сидели за столом и пили чай. Дьячиха усердно угощала гостей. Напившись чаю и поблагодарив радушную хозяйку, дядя попросил дьячиху сходить к священнику и передать желание приезжих.

Причём дьячиха поспешила в дом священника с докладом и, скоро вернувшись, объявила, что батюшка желает принять нас. Николай, предварительно умывшись с дороги, оделся в серый костюм. Когда всё было готово, дьячок сказал внушительно и строго Николаю: "А теперь, по старинному русскому обычаю сядем".

Все сели, а дьячиха сказала: "А мне свахе-своднице надо садиться вдоль пола!" Посидев немного, все встали и помолились Богу перед образами. "Ну вот, теперь пойдем, - сказала дьячиха, - в добрый час, во святой". "Да, дай Бог".

"Спасибо" - сказал дядя, выходя на крыльцо. Вот и дом батюшки. Дом был новый, только что выстроенный после пожара. Войдя в дом и помолившись по обыкновению на образа, они после приветствия батюшки, подошли к нему под благословение, поздоровались также и с матушкой Евлампией.

Священник был высокого роста, с чёрными волосами и чёрной бородой. Лицо у отца Виктора было сухощавое, характером он был строгий, взгляды на жизнь - старинные. В разговоре он был прям и строг. На нём был одет белый подрясник. Матушка Евлампия была полной противоположностью отцу Виктору. Росту она была ниже среднего, лицом белая, болезненная, перенесшая недавно желтуху. Много она перенесла горя и тяжёлых переживаний во время пожара. По характеру она была добрая, простая. Василий Никанорович заговорил первый, притом с каким-то особым почтением к священнику. "Мы к Вам, отец Виктор заехали по особому важному делу".

"Ну, а что же не прямо ко мне, а к соседу?" - сказал отец Виктор. "Ну, как же можно? Может вы бы нас и не приняли" - ответил дядя. "Ну, это неправда, - возразил отец Виктор, - мы чай с вами одного рода, а поэтому и речи нет! Притом по духовному училищу мы с тобой товарищи, а жена-то твоя Александра Стефановна мне троюродная сестра. Ну, а вы, молодой человек, кто будете?"

Николай до сих пор не принимал участия в разговоре, а только при встрече с батюшкой и матушкой отрекомендовал себя по имени, отчеству и фамилии. На вопрос отца Виктора Николай ответил, что он двоюродный внук Василия Никаноровича. "Отец мой, - продолжал юноша, - происхождения дворянского, но, к сожалению, утерянного".
- Ну, это неважно, что утерянное, лишь бы не мужик.
- А мать моя духовного звания.
- Ну, это всё наши,- сказал батюшка и почему-то сделался очень весел. - Так поэтому отец благочинный с Бушнева вашей матушке будет родной дядя?
- Роды-то хорошие, уж очень я люблю духовных, да и дворян-то, - сказала матушка.
Дальше больше потянулись речи о родах и разных житейских делах. Разговор был общий. Но скоро Николаю наскучило слушать и говорить, он думал о невесте. "Дома ли она? - задавал мысленно себе вопрос Николай. Он сердился на дядю, почему тот такой стеснительный и не находчивый. Улучив минутку, когда матушка отлучилась на кухню к самовару, а батюшка занялся приготовлением выпивки, причём сказал, смотря на свата:
"Когда появится на столе винное зелие, то и разговор будет настоящим".
Николай тихо сказал дяде: "Да, начни ты, пожалуйста, о настоящем нашем приезде, а то просидим до вечера, и говорить будет некогда".
- Коля, милый, - сказал дядя, - я, право, не знаю, как и начать! Как-то неловко, ну да вот погоди, выпью так лучше будет, смелее.
И, действительно, когда дьячок выпил старинного зелия, а это, по словам отца Виктора, была годовалая настойка, он сделался более разговорчивым и смелым. Когда отец Виктор угощал Николая, тот отказался, сказав, что он ещё никогда не выпивал вина.
- А мы, отец Виктор, - сказал дядя, - приехали к вам по делу: посмотреть вашу дочь и, если всё будет устроено к согласию, то сделать предложение.
- Очень приятно, - ответил отец Виктор. - Мать! Позови Клавдию, где она?
- Да я за ней послала Олю, она ушла к подруге в Лаптуново".

Ждать пришлось недолго. Та же матушка заявила, что девушки идут. Между разговорами отец Виктор показал свою семейную карточку, где была и невеста, но тут Клавдия была не такая, как на самом деле в жизни, но много хуже; виновником был фотограф.
- Ну, что мать, скоро ли придёт дочь"?
- Да она пришла! - сказала матушка, - в столовой чай готовит.
- Ну, вас приготовления, - шутя, сказал отец Виктор.

Николай, не дожидаясь появления невесты в зале, пошёл в столовую. Не успел он войти в комнату, как перед ним появились две девушки. Одна была среднего роста, с белым лицом и голубыми глазами. Длинная каштанового цвета коса была заплетена тёмно-коричневого цвета лентой. На ней было скромное белое платье, которое так шло к девушке. На лице её сияла чудная неземная улыбка. Девушку эту можно было назвать в полном смысле русской красавицей. Другая девушка была полной противоположностью и казалась много старше первой. Молодой человек стоял, как прикованный и в голове его мелькнула мысль, что красавица вторая дочь батюшки. Николай сделал поклон, назвав имя и фамилию. Красавица первая назвала себя, и они подали друг другу руки. Он спросил окончательно растерявшуюся красавицу: "Вы будете вторая дочь отца Виктора?"
- Нет, я старшая, - смущенно ответила Клавдия, - а это Оля, моя вторая сестра - указывая на девушку, произнесла Клавдия.

Николай был вне себя от такого радостного сообщения.
Все вместе прошли в зал. Клавдия и Оля поздоровались с Василием Никаноровичем. Вскоре все были приглашены к чаю. На столе были и пряники, и печенье, купленное в посаде Парфеньеве, и орехи, и конфеты, белый пирог, что составляло роскошь в бедном посёлке. Матушка варила яйца, охала и стонала, жалуясь на болезнь. Она вспомнила и о несчастии, постигшем их год тому назад, о пожаре, упомянув, что поджёг их дьячок. Батюшка сказал ей: "Не вспоминай, мать, прошлое, Бог с ним!" Дядя попросил рассказать о пожаре, и отец Виктор начал свой рассказ.

- Дело было так. Моими хлопотами и усердием была построена за церковью школа. Когда всё было готово, я пригласил соседних священников и некоторых прихожан на освящение школы. Мы отслужили молебен при школе, а потом все гости были приглашены ко мне в дом. Между прочим был и наш дьячок Перепёлкин, который напившись пьяным стал безобразить; я попросил его об выходе, но он вскоре вернулся, просил ещё вина, но, когда ему отказали, он ушёл с угрозами и ругательствами. Спустя немного времени, у нас за домом загорелась солома. На крики людей мы выбежали из дома, но было уже поздно, весь двор был объят пламенем. Скотину не успели выгнать. Погибло больше двадцати голов скота. Я вышел с семьей из дома в чём был, подав ключи от церкви, чтобы били набат. Вот какое испытание посетило меня. Это было 7 октября прошлого года. Но Господь помог, я всё-таки построил себе дом.

Дядя с большим сочувствием выслушал рассказ отца Виктора, и Николаю было жаль милое, невинное семейство и досадно на дьячка. Невеста, по обыкновению, наливала чай и угощала гостей. Молодые люди стеснялись друг друга, разговор не вязался, но, наконец, Николай во время разговора дяди с родителями невесты, обратился к ней и спросил: "Как Вы, Клавдия Викторовна, время проводите, бывают ли у вас вечера, где и какая молодёжь есть?"

Она ответила: "Какие уж у нас могут быть весёлые вечера, село маленькое, в кругу деревенской молодёжи не участвуем, разве иногда сходим посмотреть на их беседы или летние гулянки и то - на определенные часы и с разрешения родителей. Но два раза в году - в Спасов день и в Введение - я бываю в селе Введенском и гощу там у тёти Ираиды. Там молодёжи бывает много, время проводим весело".

Разговор молодых людей услышал строгий батюшка и сказал: "Вот уж и о веселии заговорили". Причём Клавдия вспыхнула как зарево и сделалась ещё лучше и красивее. Батюшка продолжал: «В прошлом году она у меня выпросилась на Спасов день во Введенское на веселье, да там и заночевала, а время-то сева. Утром я с матушкой в поле поехал сеять, а она идет с гулянья. Я говорю матери: "Ну, вот встречай, мать, работницу, чай надо ей отдых, а не работа". Смотри, - говорю, - дочка, "гули да гули, как бы они нас в лапти не обули". Если будем гулять в годичный сев, то и жать будет нечего. Нынешние молодые люди любят, чтобы для них служки были, все хотят быть барами, а старики - работай до упаду».

Николай на замечание отца Виктора тоже смутился, а Клавдия вовсе растерялась. Помолчав немного, молодой человек сказал: "Вы, батюшка, когда были молоды, наверное, также думали о весельи".

- Нет, - отвечал отец Виктор, - в наше время было совсем не то; я, например, женился 19-ти лет, а невесте было 16 лет, так немного приходилось веселиться. Как сейчас помню, прихожу в Говеново невесту смотреть (место дьячково за ней было), а моя невеста сидит на лавке и читает псалтирь, я де учёная! Поклонился я невесте, поговорил с матерью, да и дело поладили. Прежде не больно нашего брата спрашивали, а скажут: "Вот тебе невеста, а тебе жених, любо не любо, а женились, да и жили, людей не смешили. А нынче, посмотришь, всё стало изменяться: гуляют по беседам, да по вечерам, сосватаются того гляди до родителей, да и самокруткой. Особенно, как девка в Питере побывает, приедет домой и фигуряет: чик, брик, Марья Пелагеевна, пить чаю не хочу с сахаром, а давай с вареньем. Большая стала воля. Благодарение Богу, у меня всё ещё по-старому, не выбиваются из рук.

Николай заключил, что отец Виктор очень строгий человек с патриархальными взглядами, и что дочь его воспитана в старых традициях патриархального времени.
Клавдия выпила чаю не более двух чашек, на что Николай, обратившись к ней, сказал: "Что же вы мало кушали?"
- Вы-то кушайте с дороги - ответила она.

Тут отец Виктор вставил, шутя, своё словцо, что она гуляла целый день около речки, так напилась, гуляньем сыта.

Потом говорили о с.Палкине. Невеста ушла, и разговор перешёл на вопрос о решении судьбы молодых людей. Николай просил отца Виктора спросить невесту о согласии, на что последний сказал: "А что спрашивать, мало она опытна в жизни; мне молодой человек нравится; по совести сказать, происхождения нашего и дворянского, своя земля, живите да работайте, торговля тоже есть, семья небольшая, только разве приданое: денег я не могу дать более 250 рублей, что на книжке, а там платья - какие есть. Сейчас ничего не могу справить, постройка и всё такое. Батюшка с матушкой удалились для совета в другую комнату и решили всё же спросить дочь согласно нынешнему обычаю.

А дядя с Колей вышли в сени. Дядя спросил: "Ну что, Коля, нравится ли тебе невеста?"
- Я, дядя, такой и не встречал, право хороша! Ну, а приданое, так Бог с ним, мне больше никакой невесты не надо.
- Приданое дело нажитое, - сказал дядя, - а воспитание девушки редкое.
Когда они возвратились в комнату, батюшка и матушка были уже там.
- Ну вот, невеста согласна - сказал отец Виктор. - Ваша, говорит, воля, родители, вы более моего знаете. Ну, и слава Богу! А если можете ещё перекинуть год, то ещё лучше будет - я более поустроюсь. Ну, да там мы вам сообщим.

На этом и решили. После этого отец Виктор предложил гостям пройтись по огуменнику, на что они и изъявили согласие, а там даже прошли в церковь, причём гостям очень понравилось церковное благолепие, которое было устроено иждивением отца Виктора. По возвращении с прогулки снова был предложен чай, после которого наши гости, распростившись с радушными хозяевами и с невестой, которая сказала: "Не забывайте наше Анфимово!" - вышли из дома. Через полчаса лошадка катила наших путников к Шеболу.

Разговор опять был о невесте. Николаю она очень понравилась. Особенно её скромность, это первое достоинство девушки. Вспомнил он и про сон, который он видел. Батюшка и матушка такие, какими он их и видел, а ряса, которую видел Николай во сне, висела в прихожей. За разговорами время прошло незаметно; вот подъехали и к селу Васиковке. Дяде давно хотелось хлебнуть обещанного.
- Поди-ка, милый, возьми водочки! Веселей доедем, да много не бери, а то и живым не доберусь.

Проезжая мимо церкви, он истово перекрестился и помянул своего тестя отца Стефана, который был тут погребён. Изрядно выпивши, Василий Никанорович заснул в тарантасе и проснулся, когда вечерний воздух охладил его. Поздно вечером приехали путники на погост Шебольский, где давно ждали их домашние.

На следующий день Николай возвратился домой в село Палкино. Дом Николая Алексеевича находился в небольшом торговом селе Палкине. Семья его состояла из матери - вдовы лет 45, двух сестёр, брата лет 12 и тётушки - старой девы лет 55. В доме была работница, так как семья имела участок земли. Отец у Николая помер лет 5 тому назад. Происхождения он был дворянского (по отцу) из рода Верховских, а по матери тоже дворянин из рода Горталовых. Но он был побочный сын и поэтому не мог пользоваться дворянскими правами и даже фамилией, а был приписан к мещанству города Галича. Оставив свою усадьбу, в Турилове, он устроился в селе Палкине, где открыв торговлю и жил.

Но вот он умер, оставив свою семью всецело на свою супругу Надежду Петровну. Она была дочерью дьячка соседнего села Георгиевского, воспитана хорошо, управляла своим хозяйством и была всеми уважаема.

У матери относительно Николая была определённая мысль. Она понимала, что сыну пришло время жениться, но решить этот вопрос её останавливали дочери. Ей хотелось взять за Николая невесту с деньгами, чтобы поправить торговые дела и дать приданое за своими дочерьми. Причём нужно было ввести в семью нового члена, а как все уживутся? - думала она.

И когда Николай сказал своей матушке всё то, что встретил в Анфимове, она сказала, что этот вопрос нужно определенно отложить, по крайней мере, до выдачи замуж старшей дочери, притом советовала Николаю подобрать невесту более богатую. Того же мнения держалась и тётушка Александра Фёдоровна. Николай наотрез отказался жениться на крестьянке и сказал, что кроме дочери Анфимовского священника ему другой никакой невесты не надо.

У Николая начались натянутые отношения с матерью и тётушкой. Говорил он с ними только по необходимости. Время шло. Отец Виктор писал Николаю письма. Николай отвечал; тот и другой ждали назначенного времени. Отцу Виктору хотелось устроить за Николая дочь, даже по одному только тому, что он не крестьянин. Однажды Николай встретил старушку из д. Котова близ села Анфимово. Старушка эта лечилась в селе Палкине у доктора и знала всю семью батюшки и очень хвалила невесту.

- Один раз пришлось, - говорит, - мне у них ночевать. Меня приняли весьма хорошо. Клавдия приготовила мне постель и уложила меня. Она нравится одному молодому человеку д.Аносова, но отец Виктор не дает согласия на этот брак. Она очень жалела отца Виктора, что всё у него сгорело и хвалила его за усердие к службе Божией.

Время шло своим чередом. Надежда Петровна выдала замуж старшую дочь. Теперь можно было и Николаю устроить свою жизнь. Но с Анфимовым у него связь и переписка прекратилась, и Николай не знал, что сталось с Клавдией. Может быть, и замуж вышла. Дело закрытое. Николай очень скучал. Единственной его отрадой и развлечением был его друг - доктор Недешев в Турилове. Звали его Иван Ксенофонтович.

Познакомились они, когда доктор стоял на квартире у Васильевых в Палкине. Когда отстроили в Турилове больницу, врач переехал туда. Но расстояние не смогло разъединить их: то доктор был в Палкине, то Николай - в Турилове. Родные так редко живут, как жили они. Вскоре к доктору приехала жена, которая сдавала экзамены в Казани, а также сестра доктора. Эти два семейства составляли как бы одно целое. Николай часто гостил у доктора, и Иван Ксенофонтович с Екатериной Алексеевной умели доставить удовольствие своему любимому другу; он не скучал и чувствовал себя прекрасно. Иван Ксенофонтович был сыном священника из Симбирской губернии, его жена тоже была дочерью священника с.Санина Макарьевского уезда. Они знали все секреты Николая, понимали его увлечение. Сами они были очень молоды - 27 и 26 лет.

Однажды, когда Николай ехал из Турилова верхом на лошади, он повстречал человека, шедшего к врачу. Они разговорились. Человек был из Анфимова, Николай стал расспрашивать его о семье отца Виктора и узнал, что Клавдия не выдана замуж. Распростившись с человеком, обрадованный известием он поскакал к селу. Он издали увидел Шебол и вспомнил свою прошлогоднюю поездку с дядей в Анфимово. Виднелись и те леса за Шеболом, которыми они ехали.

При воспоминании о поездке, у него защемило сердце. Приехав домой, Николай узнал, что мать собиралась с дочерью Марией и товаркой из Палкина помолиться к Троице. Он просил мать зайти в Анфимово. Но мать по возвращении из путешествия сказала, что не успела зайти в Анфимово, но разрешила ему жениться, сказав, что Машу она как-нибудь устроит. Но в душе у неё были другие мысли. Она сообщила сыну, что ей рекомендуют для него невесту - дочь подрядчика, которая приехала из Киева с матерью в село Палкино к Николе, и советовала посмотреть её. Она посоветовала ему сходить к Троице и заодно зайти в село Каликино и Анфимово.

Стоял июнь месяц. Было чудное солнечное утро. По лесной дороге к мельнице шёл молодой человек с тросточкой в руке. Он был очень доволен предпринятым им путешествием. Это был Николай, который шёл под предлогом Троицы в Анфимово. Как хорошо было у него на сердце! Возвращающаяся красота природы благотворно действовала на впечатлительного молодого человека.

Вот дремучий сосновый лес с чудным запахом сосны, а тут большая-большая поляна, усеянная цветами и похожая на разноцветный ковёр. А вот берёзы, одетые в полный лист. Прелесть окружающей природы производила хорошее впечатление на юношу, ему невольно вспоминалась прошлая весна, первое свидание с невестой. От радости он воскликнул: «Да неужели я ещё увижу свою милую невесту Клавдию!»

Сначала он направился к Троице. Зайдя в Каликино к дьячку, он увидел рекомендованную невесту Софью Дмитриевну. Но невеста та совсем была противоположность Клавдии. К вечеру того же дня Николай пришёл к Троице и остановился у диакона Зиновия, который был родственником жены доктора. На следующий день после ранеё обедни Николай, расспросив дорогу, отправился в село Анфимово.

Утро было замечательное. Солнце тепло грело, оживляло всё кругом. Ему повстречался старичок, у которого Николай ещё раз расспросил дорогу. Старик спросил:
«Не к отцу ли Виктору ты идёшь? Я вижу ровно ты духовный».
- Да, дед, верно, я иду к нему, а почему ты узнал, что я из духовных?
Дед сказал: «Природа доказывает, и наречие сразу выдаёт человека. Уж не женишок ли ты? У батюшки много невест».
- Ну, дед, ты всё угадал. Какой ты, право, чуткий! – крайне удивился Николай такому предугадыванию старца.
- Иди, мой дорогой, - сказал старец. – Девицы хорошие, особенно теперешняя невеста, очень хорошая девушка. Дорога тебе прямая, большая. Когда пройдёшь лес, то направо видно Николу – то Анфимово, а влево
– Аносово, тут тропой поправей в реку Печегду, брод мелкий и лавы есть. Иди, мой дорогой, с Богом!

Распростившись с добрым старцем, Николай продолжал свой путь. Вот и лес кончился, налево Аносово, а направо виднелась маленькая церковка погоста Анфимова. Снявши шляпу, наш молодой путник набожно перекрестился, а при виде окружающей природы остановился и долго осматривал красоту места. Правда, здесь были большие леса, но и лес, и горы доставляли свою красоту. Но вот путник сошёл в луга реки Печегды и остановился, как зачарованный, при виде зелёного пёстрого ковра всевозможных цветов и трав. А эта чудная речка Печегда, текущая по разноцветным камням и орошающая луга! Воды её были настолько чисты и прозрачны, точно алмаз. Пение птиц довершало очарование природы с её окружающей красотой. Николай долго стоял и любовался.

Наконец он перешёл речку и стал подниматься в гору, на которой расположено село Анфимово. Подходя к дому священника, молодой человек увидел священника в саду около ульев, одетого в белый подрясник и с сеткой на лице. Подойдя ближе, молодой человек сказал: «Бог в помощь, отец Виктор!»

Батюшка на нечаянное приветствие оглянулся и увидел знакомого человека. Николай подошёл под благословение, и они расцеловались. "Спасибо, дорогой мой, что не забыл меня старика, неожиданно и нечаянно встретил я тебя" - отец Виктор был очень рад приходу Николая.

Он поспешил закончить работу с ульями и пошёл доложить семейным о приходе гостя. Девицы мыли пол.
- Ну, вы скорее подмывайте! Гость пришёл!" - сказал радостно отец Виктор. Девицы поспешно домыли, и Николай вошел в чистые комнаты, где снова увиделся со своей милой невестой. Николай поздоровался со всеми. Батюшка усадил гостя за чайный стол, на котором уже стоял кипящий самовар. В разговоре Николай признательно высказался, что его визит в Анфимово запоздал по причине устройства сестры в замужество.
- Ну, тем и лучше, - сказал батюшка. Разговор шёл о предстоящей свадьбе. Клавдия всё время сидела за столом, различая чай. Изредка перекидывались они незначительными фразами. Например, Николай спросил Клавдию, что, наверное, у вас скучно. Но батюшка не дал Клавдии ответить, сказал, что летом так много работы, что и скучать некогда. Но и Клавдия ответила, что в Анфимове бывают развлечения, приходят девицы из соседних деревень и составляют своеобразное веселье, бывают, хотя и нечасто, у Введения, особенно в Спасов день. Клавдия говорила как-то робко и отрывно. При этом краснела, как говорится, «точно маков цвет», от чего становилась ещё краше. А матушка тоже вставила свои слова, что де гулянье и веселье хорошего мало приносят. Батюшка между прочим сказал: "А помнишь, мать, как мы с тобой женились? Я был лет девятнадцати, а мать (невеста) лет шестнадцати. За тобой было оставлено дьячковское место в Говенове. Пришёл я в Говеново, вошёл в соседский дом и доложился, но мне сказали, что невеста гостит в Костроме, куда я и направился с будущей тёщей Прасковьей Иосифовной. Невесту предупредили о моём приезде. Она сидела на стуле и читала псалтырь, одета была в платье самого дешёвого капитала. Поздоровались, поговорили с матушкой о деле, а с невестой-то совершенно ничего не говорили, как будто её это дело не касается. Попили чай, решили нашу общую судьбу. Потом я поехал обратно с матушкой-тёщей в Говеново, где уже и был псаломщиком. Через некоторое время я отправился на побывку к невесте, купил ей в подарок конфет и суслеников, но конфеты и пряники, к сожалению, не донёс, дорогой потерял и не удостоил свою сударку гостинца. Да и венчался-то я в старых чужих сапогах, да ведь живем, слава Богу. Дай Бог и вам прожить так много!"

Николай стал торопиться уходить, но отцу Виктору не хотелось его отпускать: он предложил заночевать, к тому же – сказал, - завтра у нас Тихвинское богомоленье. Но Николай был отпущен матерью до завтра, а повиновение родительским наказам было велико. Николай не хотел расстроить матушку, да притом и в Палкине богомоленье, и Николай распростившись с родителями и невестой, которая при прощании краснела как маков цвет, отправился домой. Отец Виктор захотел проводить своего любимого гостя до реки Печегды. Отец Виктор полюбил Николая за то, что он был человек степенный, непьющий и даже некурящий. В нём текла по отцу кровь столбовых дворян, хотя он и не мог пользоваться никакими дворянскими привилегиями. Отец Виктор высоко ценил, что род переходящий и несмешанный. А мать Николая была духовного звания; всё это родное, думал отец Виктор. Ему хотелось устроить Клавдию за Николая. Следя за разговором молодого человека, отец Виктор ни разу не заметил у Николая деревенских питерских слов и разных модных ломаных выражений. По разговору Николай был более похож на человека из духовного звания нежели на дворянина, речь его была твёрдая, обдуманная, без всяких прекрас и мод, что весьма нравилось отцу Виктору.

Вот и речка Печегда. Ещё раз простился Николай с батюшкой, который почему-то плакал и, обняв Николая как сына, целовал его. Наконец они расстались. Николай перешёл босиком вброд Печегду, а отец Виктор неподвижно стоя на другом берегу в своём белом домотканом подряснике. Николай тоже остановился. Тогда отец Виктор поднял руку и благословил Николая через реку, говоря: «Да благословит тебя Господь Бог, дорогой мой сын, я уверен, что ты будешь моим родным!» Поклонившись друг другу, они расстались. Отец Виктор, шедши, плакал.

Николай весьма был растроган старцем, с принуждением шёл и так же плакал. По пути он зашёл к Николе в Каликино и, как просила его мать, к псаломщику Алексею Павловичу, у которого гостила племянница София. Эта девушка была полной противоположностью Клавдии. Николаю пришлось ночевать на мельнице Постникова-Головкина на свежем сене в очаровательную июньскую ночь. Он уснул самым приятным сном молодого юноши, и воспоминания о милой невесте наполняли его голову, а плеск воды в реке Шуе ласково убаюкивал его.

Возвратившись домой, Николай всё передал своей матушке. Мать Николая была весьма хорошая женщина, притом добрая и благовоспитанная. Её отец был умным человеком, он вышел из пятого класса семинарии и занял место своего отца в селе Георгиевском, что на реке Шаче, где и прослужил всю свою жизнь, довольствуясь дьячковским доходом. У него была одна дочь Надежда Петровна. Он жил более хозяйством, нежели приходом. Господа его любили. Дочь его была принята в господский дом, где и получила примерное воспитание.
- Хорошо, Коля, - сказала она, - иметь дело с духовной семьёй, но знаешь, что священник, притом многосемейный не может чем-либо наградить свою дочь. А у нас так же ущерба стало в хозяйстве много: пожар унёс много добра; дочь Екатерина устроена, но спросила порядочно; вот дочь вторую придётся наградить; сын Алексей хоть ещё и невелик, а нужно мне о нём позаботиться. И я бы тебе советовала взять девицу где-нибудь – или в семье подрядчика, или у торговца. Кроме того, я опасаюсь, что духовные девицы, особенно дочери священников, не могут уживаться в семье.
- Ну, нет, мама, я решил жениться на Клавдии. Более мне никаких невест не надо.

Мать и сын были очень расстроены друг другом, но разговор о женитьбе Николая на этом и кончился.

За работами лето прошло скоро и незаметно. Наступил и Филиппов пост. В деревнях начались вечеринки, беседы, откуда выносились разные секретные разговоры, а там глядишь и сватовство. В конце поста мать Николая получила рекомендацию от знакомого торговца Андрея Ивановича Комарова поехать с сыном в Николо-Каликинский приход в усадьбы Василёво и Быково – там девушки очень хорошие. Одна – дочь торговца, другая – дочь бывшего подрядчика.
- Поедем-ка, Коля, в Василёво и Быково, а потом и в Анфимово съездим, - предложила сыну своему Надежда Петровна.

Сын согласился, и 29 января в среду Николай с матушкой отправились в путь. Прибыв в Василёво, они остановились в доме бабушки невесты. Старушка гостей приняла радушно, и, узнав о цели их приезда, оповестила мать невесты, которая и пригласила их к себе на чай. Невеста, девушка весьма хорошенькая собой, понравилась матушке, но у Николая не было совсем расположения. Он только и думал об Анфимовской поповне.

Мать невесты сказала, что без отца она не может ничего сказать, а отец в отъезде.
- Ждите, - сказала она.
Но Николай торопил, ему хотелось в Анфимово. Мать просила сообщить, если надумают. Распростившись, поехали они в Быково и вскоре повстречалась с отцом невесты, но Николай не признался. Николай отца знал, а матери не сказал.

В Быкове подъехали они к дому вдовы подрядчика. Анна Григорьевна пила вечерний чай с двумя девушками: дочерью Сашей и работницей. Войдя в дом, Николай спросил: "Нельзя ли у них покормить лошадь и попить чаю?" Хозяйка радушно согласилась, спросив: "А вы один?". Николай сказал, что у него там мать. Хозяйка пригласила и матушку. Надежда Петровна, поддерживаемая сыном, вошла в дом. Хозяйка угощала их чаем, спросила, куда они едут? Мать Николая сказала, что они едут в гости в Бушнево; к родственникам. Хозяйка пригласила их ночевать. Девицы стали, собираться на беседу. Хозяйка повторила приглашение, сказав, что ночью наплутаетесь, лучше утром ехать. Мать и Николай согласились, лошадь отпрягли и поставили в хлев.

Николай пошёл с девицами на беседу. Кавалеров было немного, и Николай весьма хорошо провел вечер в кругу скромной и деликатной молодежи. Намеченная невеста была очень хороша собой и держала себя прилично, но ведь что ты поделаешь с сердцем человека, а ещё более с определением Божьим. Николая влекло в Анфимово.

По окончании вечера молодые люди возвратились в дом Саши. Две матери за это время познакомившись, разговаривали о свадьбе. Когда вошли молодые люди, мать отозвала Сашу в другую комнату и спросила, согласна ли она пойти за Николая Алексеевича? Саша изъявила согласие. За ужином был разговор о приданом. Но у молодого человека сердце рвалось в Анфимово к милой Клавдии.

Когда мать невесты с дочерью и прислугой уходили для переговоров, молодой человек просил мать не давать окончательного согласия до поездки в Анфимово. После ужина все усердно помолились Богу. Николая уложили на постели на полу. Работница заявила ему: "Вас сегодня запрём замком, и что увидите, расскажете нам утром!" Не успел он заснуть, как Александра Клементьевна стала запирать его за пояс (ложась, он пояс не снял), говоря при этом: "Суженый, ряженый, приходи ко мне ключа просить, коня поить". Он не подал вида, что слышал, как Саша запирала его на замок. Он думал, засыпая о том, как бы поскорее увидеть Клавдию Викторовну. Крепким сном уснул с дороги молодой человек. Во сне он видел себя лежащим на полу в доме Саши. К нему подошла Саша, подала ему ключ, говоря: "Нате вам ключ, пойте коня своего!" Видя не ту невесту, к которой рвалось его молодое сердце, он и во сне расстроился, подумав: "Видно, Клавдия Викторовна, мне не судьба". И что же? Саша вдруг пропадает, и на её месте появляется Клавдия. С ласковой улыбкой она говорит: "Вставайте, Николай Алексеевич, будет вам спать!"

От радости Николай проснулся. Было раннее утро. Хозяйка готовила самовар. За чаем спрашивали, что видел во сне жених? Он сказал, что видел Александру Клементьевну с ключом, но ключа не получил, и вы пропали. Более ничего не сказал из виденного. Обе матери решили, что они подумают. При прощании молодые люди пожали друг другу руки, пожелав скорого свидания. Николай запряг лошадь. Гости поблагодарили радушную хозяйку за гостеприимство и направились в Анфимово. У Николая в санях оказались поленья. Это ребята подшутили: "Жених шесты везёт!"

Мамаша сказала: "Слушай-ка, Коля, невеста и эта хорошенькая, не напрасно ли едем в Анфимово?"
- Ну, полно, мама, когда посмотришь на Клавдию, то скажешь, что таких редко встречала!" Ехать нужно было вёрст 12. Почему-то у Николая сильно заболело сердце. Он вспомнил слова своего дяди Василия Никаноровича, что сердце болит перед благополучием.

Скоро наши путники выехали а большую дорогу. Проехав лес, Николай показал матери в ту сторону, откуда была видна церковь, говоря при этом: "Вот, матушка, и Анфимово!" Он проехали версты полторы от большой дороги и въехали в маленькое сельцо, стоявшее на пригорке и занесённое снегом. Подъехав к одному крашеному дому, наши путники остановились.

Войдя в дом, Николай попросил покормить лошадь. Хозяйка с удовольствием разрешила. Николай помог матери войти в избу. Помолившись на образа и поздоровавшись с хозяйкой, они разделись. Хозяйка спросила о цели их приезда, и матушка сказала, что они приехали к отцу Виктору сватать его дочь. Хозяйка очень похвалила невесту, сказав, что батюшки нет дома, он ещё славит Христа. Мать попросила хозяйку сходить в дом священника и доложить о приезде, на что хозяйка согласилась. Быстро вернулась она, заявив, что матушка Евлампия приглашает к себе, просит пожаловать на чашку и стакан чая.

Оправившись с дороги, мать с сыном направились к отцу Виктору. Проходя мимо церкви, они усердно помолились. Матушка радушно встретила гостей, спросив Николая Алексеевича, почему не прямо к ним приехали. А Николай ответил: "Что, вы, матушка, разве можно без доклада!" Она, по-видимому, была очень рада приезду гостей. Мать Николая разделась и поздоровалась со всеми. Вышла и невеста, поздоровалась с женихом и его матерью. Снова Николай взглянул на свою красавицу, и ещё горячей забилось его молодое сердце любовью к девушке. Да и хороша была Клавдия. Кто бы ни взглянул на неё, всем бы она понравилась. Всё к ней шло: всякое платьице, всякий платочек, всякая причёска. При виде молодого человека и его матушки она стушевалась, выглядела несмелой, постоянно краснела. Матушка усаживала гостей за стол, уставленный всякими яствами того времени. Молодые люди разговаривали меж собой.

Матушка послала вторую дочь Олю за отцом Виктором, который уехал в д.Аносово и Тарасово славить Христа. Оля ушла, а остальные, кроме матушки Евлампии сели играть в карты. Матушка заявила, что никогда не играет. Когда окончилась игра, Николай пошёл на квартиру, где была лошадь, чтобы подбавить ей корму. Хозяйка спросила, как его дела? А Николай ответил, что отца Виктора нет дома, за ним послали. Но, взглянув в окно, он увидал, что отец Виктор ехал во всю прыть на своём Серке. Он снова отправился в дом священника.

Встретившись с ним, Николай, по обыкновению того времени, подошёл к нему под благословение. Благословив его, отец Виктор сделал ему замечание, почему не прямо к нему подъехали? Николай сказал, что неудобно беспокоить, да и не принято так. Отец Виктор вошёл со словами: "Ну что, заждались меня, запоздал я со славой!" Мать Николая подошла под благословение к батюшке. Потом они познакомились. Отец Виктор был весьма рад приезду молодого человека. Хозяева снова усадили гостей за стол, пошли разговоры о жизни, о хозяйстве. Поговорив об этом, мать жениха Надежда Петровна первая начала разговор, сказав, что они приехали к отцу Виктору по особо важному делу.
- Сыну моему, - сказала она, - нравится ваша дочь; так вот, что вы на это скажете? Вы согласны иметь с нами дело или нет?"

Отец Виктор сказал: "Я со своей стороны не имею препятствий, сведения о Николае Алексеевиче весьма благовидные. Что касается дочери нашей, то она не выходила из родительской воли и повиновения. А родители всегда желают детям хорошего".

Также поддержала и говорила матушка Евлампия: "Разве возможно, чтобы дети ослушались родителей. Вот и старшую дочь Аннушку выдавали, хотя ей не больно нравился жених, а отец сказал, что надо идти за него и больше ничего, а теперь живёт - не кается, сжилась - свыклась. Да, ведь можно и невесту спросить.

Во время этого разговора невеста была в кухне или в задней избе. Отец Виктор и матушка вышли в избу спрашивать невесту.
- Ну, что, дочь, как тебе жених? – спросил отец.
Она опустила глаза и сказала: "Ваша воля, папаша, я из вашего повиновения не выхожу, хотя жених Кудрин мне нравится более, тот веселей".
- Зато тот пьяница, а этот не выпивает и не курит, это много значит! Ну, так я согласен, - сказал отец Виктор. Матушка тоже не имела ничего против.
- Дорогие родители, - сказала Клавдия, - я вам не перечу, ваша воля!"

Родители, возвратившись из избы, объявили жениху согласие невесты. До отъезда решили посмотреть дом (так было принято). Дело было совсем улажено. Вечерело, сгущались зимние сумерки. Новые сватьи беседовали о приданом, о богомолье, о свадьбе. Богомолье (или рукобитье) назначалось по приезде родителей невесты к жениху смотреть дом, затем богомоленье - у невесты.

Во время переговоров в комнату вошла старушка. Это была двоюродная сестра матушки Евлампии, дьячиха от Введенья с.Каликина. Помолившись на образа и подойдя к батюшке под благословение, она поздоровалась со всеми. Матушка спросила её: "Откуда ты, сестра, в такую пору?"
- Да, всё ещё Христославила!
О.Виктор сказал, что и он был в приходе и только недавно прибыл.
- А, что у вас не святочные ли дела, ровно и похоже на то - спросила тётя.
- Да, вот, дорогая сестра, Клавдию сватают - сказала матушка.
- Ну, что, дорогая племянница, тебя поздравить можно, нравится ли тебе женишок? - спросила тётя Ираида вошедшую Клавдию.

Ещё не успела та ответить, как матушка Евлампия заговорила: "Невесёлый, да не щёголь, вот Кудрин, тот весёлый, так батюшке не нравится, а ей тот больше нравится.
- Ну, вот ещё, сестра, что и говорить; ноне девки - бей их в щёку, да будь щеголь. А смотреть то на них нечего, выдавай, да и с Богом! Жениха-то все хвалят, чего ещё: одних годов, собой не дурной. Меня выдавали за старика - вдовца; мне было 20, а ему 40 лет. Да жили, не смешили людей, дай Бог всякому так прожить.

Было уже часов 8 вечера, когда наши гости, порешив, что отец Виктор и матушка приедут на третий день Нового года смотреть дом жениха, стали прощаться. Невеста изъявила желание проводить тётю Ираиду до реки, это было по одной дороге с женихом. Но отец строго крикнул на Клавдию: «Что ещё за проводы, время ли провожать в такую позднюю пору, притом тётя едет не одна. Разве можно допустить такую вольность? Ещё будет время, напровожаешься».

Невеста простилась со всеми в горнице. Николай поехал счастливый и довольный, что, наконец, Бог приводит ему исполнить свою давно запавшую любовь.

На третий день Нового года (в понедельник) к полудню приехал отец Виктор с матушкой посмотреть дом жениха. За это время у матери умер отец старичок, служивший дьячком в селе Георгиевском - Пётр Васильевич Померанцев. Внук Николай был любимцем деда, а потому смерть его была большой печалью для юноши. Николай много хорошего получил в воспитании своём от деда и расстаться с ним было нелегко, похоронили старца на второй день Нового года в воскресенье, а смерть его была в пятницу накануне Нового года.

Отцу Виктору всё очень понравилось в доме жениха и, уговорившись обо всём, они решили помолиться Богу предварительно без невесты.

Матушка Николая вспомнила про Кудрина, но отец Виктор сказал, что он не любит верченых песенников и выпивающих, а любит степенных.
- Когда поехали сюда, я спросил дочь, решать ли окончательно, она ответила, что их родительская воля, и против родителей она ничего не может говорить. Значит, особого она ничего не имеет, да ещё молоды, мало понимают в жизни.
- Ну, так помолитесь Господу Богу, - сказал о.Виктор и запел - Царю Небесный…

Все встали и молились, отец Виктор пел своим старческим голосом и плакал. Плакали и обе матери. Отец Виктор отдавал свою любимую дочь Клавдию, которая была и послушная, и работящая. После молитвы, все, по обыкновению, поздравляли друг друга. Жених подал при этом матушке коробку конфет для невесты.

Замечательно, что отец Виктор приехал в той рясе, в которой Николай видел его во сне. Откушав чая, хлеба и соли у жениха, гости уговорились, что настоящее богомоленье будет 9 января в воскресенье после Крещения Господня, и поехали домой.

После обедни 9 января Николай с матерью и другими родными собрались и поехали в село Анфимово. Предварительно они заехали в с.Флор к дьячку Василию Никаноровичу, свату - своднику, как по-прежнему называлось, - который тоже поехал со своей женой и их родней. Поезд был порядочный. Только к вечеру въехал поезд в село Анфимово. Но тут произошло нечто неожиданное. Поезд встретила женщина со словами: "Что вы, поезжане, вернитесь обратно, так как у отца Виктора в доме другой жених и у них сейчас, наверное, идёт богомоленье". Услышав такую весть, все поезжане расстроились. Расстроился и Николай, но не верил он в эти слова; он верил больше в твёрдость отца Виктора, в уверения старого свата Василия Никаноровича, который ходил около саней и уверял всех, что отец Виктор этого никогда не сделает.

Перейдём, читатель, в дом отца Виктора и посмотрим, что там происходило. Приехав из Палкина, с рукобитья так называемого, мать передала подарок Николая накануне богомоленья в субботу и, ничего больше не говорили, кроме того, что приедут 9 января молиться Богу.

А невесте нравился Кудрин, хотя он был некрасивый, не представительный, но весёлый, любил петь и играть на гармонике, что невесте нравилось, а в Николае этого не было. Когда Клавдия увидела его подарок только через несколько дней, она расстроилась, хотя ей Николай и нравился, но он не был гармонистом, но перечить своим родителям Клавдия не смела, особенно отцу Виктору, который был очень строг.

9 января приехал и Вячеслав Васильевич Кудрин. Но отец Виктор наотрез отказался выдать за него дочь, сказав, что дело сделано с Николаем. Кудрин настаивал и говорил, что богомоленья с невестой ещё не было. Но отец Виктор сказал, что если сегодня не приедут Палкинские, тогда буду иметь дело с тобой.

Но в этот момент Оля сообщила, что Палкинские едут. Кудрин ещё раз попытался сказать, что нельзя ли им отказать, но отец Виктор решительно заявил, что этого он сделать не может, невеста в слезах тоже осмелилась сказать, что без неё решали и вы, папаша, будете тут виноваты!
- Что ты, дочь, из моего повиновения выходишь, - вскричал отец, бросив в сторону попавшийся под руку подрясник. - Кончено всё дело, идите Вячеслав Васильевич!"

Клавдия проговорила в испуге: "Ваша воля, папаша, я не могу сопротивляться!"
Кудрин, пожав ей руку, пожелал счастья невесте. Простившись с родителями, он вышел, и как раз повстречался со своим соперником Николаем. Николай шёл расстроенный к отцу Виктору, а последний взволнованным голосом приглашал подъехавших гостей к своему дому.

Николай, поздоровавшись с отцом Виктором, спросил о случившемся, но батюшка сказал, что ничего не произошло, кроме того, что Кудрину отказано в предложении. Через полчаса все гости и жених с невестой, стоявшие рядом, молились Богу. Отец Виктор и Василий Никанорович пели: "Царю Небесный" и, было настоящее богомоление, после чего отец Виктор и обе матери благословили своих детей. После этого начался весёлый стол.

Николай был счастлив, видя около себя любимую невесту Клавдию. 30 января было положено венчание. В маленькой церкви святителя Николая в селе Анфимове произошло венчание Николая Алексеевича и Клавдии Викторовны. День был воскресный. По тогдашнему святому обычаю жених и невеста должны были говеть до венца. Жених отстоял раннюю обедню в своей церкви Никола Дор в Палкине, после чего был привезен старенький священник отец Николай, который с матерью Николая благословил жениха образом святителя Николая.

После этого поезд отправился к венцу в село Анфимово за 35 верст. Тихая морозная погода благоприятствовала путешествию. Как только въехали в село, их встретил народ, пришедший посмотреть на венчание, в отведенной сельской школе. Священник отец Иоанн Думаревский, облачившись в эпитрахиль, с крестом в руках мать Николая и старый дьячок Василий Никанорович за отца снова благословили Николая образом святителя Николая. После чего направились с пением в церковь.

А в доме священника также благословили родители невесту на брак с Николаем. Торжественное венчание совершилось в церкви при вечернем освещении свечей и лампад. Отец Иоанн Думаревский венчал счастливых молодых людей, которые усердно молились Богу перед святым открытым алтарем о ниспослании им Божия благословения.

Невеста первая наступила на подножье, а суеверные люди наблюдали за этим и говорили: "Она и будет большая"! Уже вечером кончилось венчание, и дома родители встретили новобрачных с образами в руках и с хлебом-солью, и было торжественное благословение детей. После этого были поздравления, а потом начался красный стол.

Счастливые молодые чувствовали себя хорошо. Клавдия забыла и о Кудрине, которым увлеклась мимолетно, по тогдашнему обычаю молодым подносили вино, причём говорили и кричали: "Горько!", а молодые должны были сластить вино поцелуями. Весело отпраздновали свадьбу, и гости подвыпившие и весёлые пели, шумели и веселились, кто как умел. Молодёжь ударилась в танцы и русскую пляску. Пир продолжался далеко за полночь, после чего молодых проводили на подклеть.

На следующий день после утреннего чая гости стали разъезжаться. Мать жениха, прощаясь со сватом и свахою, приглашала к себе на красный стол на отозвины, а молодые остались гостить у родителей невесты до четвертого дня.

2-го февраля в праздник Сретения Господня после службы отец Виктор собрался с матушкой проводить молодых. Пара лошадей была подана под молодых, а отец Виктор с матушкой поехали на своей лошадке Серке. Молодых встречали по деревням с иллюминацией. В первой деревне Пояркове ребята зажигали бересту с дёгтем, загораживая путь, причём дружка или шафер выходили выкупать дорогу, подавая пряники, орехи или деньги.

Селяне в Палкине тоже устроили великолепную иллюминацию. По изгороди забора дома жениха расставлены были плошки, наполненные керосином, одержами и берестом. Всё это было зажжено и кругом дома было светло, как днём. Когда подъехали молодые, то соседи встретили их криком: «Ура!» и выпалили из пушки, причём здорово испугали коней. И этим выстрелом отбили сердце молодухи!

С большой радостью встретила мать сына, а старушка-тётя племянника, да и гости, которые с нетерпением ждали приезда молодых.

Потом пошёл стол горой, а в коридоре, в сенях били горшки, отбивая сердце невесты. Это делали шалуны ребятишки и подгулявшие гости, особенно старый дьячок Василий Никанорович и добрый проводник, который вёз молодых, Николай Павлович Подпорин.

На следующий день к утреннему чаю пришёл и старый священник отец Николай благословить молодую чету. Коля был его любимый духовный сын. При виде молодых, он радовался и благодарил Бога.

После обеда родители невесты стали собираться к домам, причём гости уже все разошлись, отец Виктор позвал свою дочь Клавдию, благословил её и сказал: «Дочь моя, слушайся матери, как и нас родителей, повинуйся ей, люби и уважай». То же говорила и матушка Евлампия, плача и прощаясь с дочерью.
- А ты, свахонька, Надежда Петровна, - говорил отец Виктор, - если моя дочь не будет слушать тебя или будет перечить тебе, то пиши мне, и я приеду и дам свою расправу. Дочь моя не выходила из нашего повиновения, причём Клавдия отвечала: "Папаша буду слушать, как и вас".
- А ты, сынок богоданный, - обратился отец Виктор к зятю,- бабе воли не давай, а то баба волю заберёт, житья не будет!
- Милая дочь, помни моё наставленье. Смотри, как здесь всё хорошо, какой домик. Я думаю, здесь не будешь в обиде. Расцеловались, попрощались и поехали родители невесты домой. Молодые также поехали проводить родителей за село, где окончательно простились.
Николай и Клавдия любили друг друга взаимно, дожив до старости, имея много детей. Николай Алексеевич никого так не любил, как свою милую супругу Клавдию Викторовну.

Перейти к странице "КНИГИ"


 
 


© 2023 - Altay-Krylov.ru («как заработать в деревне» или «как выжить в деревне»)