«Упорной обороной прочно прикрыть Гродно и направления на Белосток и Волковыск» – вот и все задачи, которые были поставлены перед правым (северным) флангом Западного фронта. Война началась по планам германского командования, но и в этих планах направление Гродно – Лида не было главным (3-я танковая группа Г. Гота наносила удар севернее, от Сувалок на Вильнюс, т.е. на левом фланге соседнего Северо-Западного фронта). И тем не менее в небе над Гродно разгорелись ожесточённые бои, а 127-му ИАП 11-й авиадивизии суждено было понести самые большие боевые потери и нанести врагу весьма заметный урон.

В составе 11-й САД было всего три авиаполка: два истребительных (122-й ИАП и 127-й ИАП) и один бомбардировочный (16-й БАП). Бомбардировочный полк был «старым» и, как и большинство его «сверстников», участвовал в войне против Финляндии. 17 экипажей в полку были подготовлены к ночным полётам – весьма высокий показатель для того времени. (275) 16-й БАП перевооружался на новейшие для того момента пикирующие бомбардировщики Пе-2; к началу войны они были получены в количестве 37 единиц, и на них уже самостоятельно летали 39 экипажей, кроме того, в полку ещё оставалось 23 СБ. (246) Если эти цифры соответствуют действительности, то тогда 16-й БАП оказывается на первом месте среди всех бомбардировочных полков ВВС Красной Армии по числу Пе-2, полученных до начала войн (Утром 22 июня на аэродроме Бобруйска находились 21 Пе-2, предназначенные для 16-го БАП; по мнению М. Тимина, они уже формально были зачислены в состав 16-го БАП, фактически же в полку было не 37, а всего 16 «пешек»).

Истребительные полки, как это видно даже по номерам, были «молодыми», сформированными в 1940 году. В «очереди» на получение истребителей «новых типов» они были далеко не первыми – перевооружение 122-го ИАП на ЛаГГ-3 ожидалось только в 4-м квартале 1941 г. Парадоксальным образом именно это и пошло на пользу дела – к началу боевых действий истребители 11-й САД летали на «ишаках» и «чайках» последних модификаций, с мощными моторами М-62 и М-63, в хорошем техническом состоянии. (273) В 122-м ИАП большая часть «ишаков» была с пушечным вооружением (И-16 тип 27/28). (274)

Лётная подготовка экипажей дивизии за первые четыре месяца 1941 года была достаточно средней (во всех смыслах этого слова) – примерно одна тысяча часов налёта на полк, 18 часов на экипаж. Но в одном аспекте истребительные полки 11-й САД заметно отличались в лучшую сторону – если верить (без этого «если» обсуждать документы 41-го года становится всё труднее) докладу штаба ВВС Западного ОВО от 15 мая, число проведённых в 11-й САД учебных воздушных боёв (327) было больше, чем в 9-й и 10-й дивизиях, вместе взятых (соответственно 68 и 205). (211) Если верить воспоминаниям Героя Советского Союза С. Ф. Долгушина (в начале войны – лейтенант, лётчик 122-го ИАП, с осени 1943 г. – командир 156-го ИАП, в конце своей военной карьеры – генерал-лейтенант, начальник кафедры тактики в ВВИА им. Н.Е. Жуковского), лётная подготовка была весьма интенсивной: «Полёты четыре дня в неделю: два дня летаем – день отдыха, и опять два дня летаем… В тот день я сделал 16 посадок и очень хорошо машину свою освоил… Я начал войну, имея налёт 240 часов, и это – за 1940 – 1941 гг.». (274)

Есть и другие оценки положения дел в 11-й САД. В документе со странным названием «Справочный материал по ВВС Западного ОВО за 1940 – 1941 гг.» (подписали 15 мая 1941 г. командующий ВВС округа генерал-майор Копец и заместитель командующего бригадный комиссар Листров) читаем: «За 4 месяца в 11l САД отмечено 68 случаев пьянства, 14 самовольных отлучек и 1 случай дезертирства… Особенно большое количество лётных происшествий и аморальных поступков падает на 122 ИАП и 285 авиабазу. В этих частях приказы НКО, Уставы, внутренний распорядок нарушаются на каждом шагу». (275) К слову сказать, тема пьянки и «морального разложения» отражена в воспоминаниях Долгушина вполне отчётливо…

Аэродромная сеть 11-й САД была достаточно широкой: на три полка приходилось 6 постоянных и 13 оперативных аэродромов (в том числе 3 требующих расширения), «кроме того, в дивизии имеется 5 посадочных площадок размером от 800 на 800 до 1000 на 1000 метров», т.е. вполне пригодных для эксплуатации «чаек» и «ишаков». (276) В отличие от ситуации в 9-й и 10-й авиадивизиях, оперативные аэродромы которых оказались в 20 – 50 км от границы, аэродромы 11-й САД были существенно дальше (см. Карту № 4), только аэродром Новый Двор, на который по приказу от 17 мая был выведен из Лиды 122-й ИАП, находился в непосредственной близости (порядка 25 км) от границы. Тогда же 127-й ИАП перелетел с базового аэродрома Скидель в Лесище, а 16-й БАП – на аэродром Черлена. Там они и встретили начало войны.

«Бледнеющее предрассветное небо над полевым аэродромом Лесище 22 июня 1941 г. неожиданно разрезала короткая дуга ракеты. Тревога! Командир 127-го истребительного авиаполка подполковник А. В. Гордиенко, проверявший посты на стоянках самолётов, немедленно направился на командный пункт части. Оперативный дежурный по телефону доложил, что получено сообщение о бомбардировке немецкими самолётами города Гродно. Уточнив причину тревоги, подполковник Л. В. Гордиенко приказал дежурному звену вылететь в район нападения и выяснить обстановку. Один за другим самолёты, пилотируемые лётчиками лейтенантом И. Е. Комаровым, младшими лейтенантами А. Н. Данилиным и К. М. Трещевым, в 3 час. 30мин. (здесь и далее подчёркнуто мной. – М.С.) ушли в разведывательный полёт…

Первый воздушный бой провела в пятом часу утра пятёрка истребителей, возглавляемая замполитом 1-й эскадрильи старшим политруком А. С. Даниловым. Севернее Гродно на высоте полутора тысяч метров лётчики увидели на встречном курсе три двухмоторных бомбардировщика и пошли в лобовую атаку. Два гитлеровца, не выдержав натиска, со снижением стали уходить обратно, но ведущий «юнкерс» продолжал полёт. С третьей атаки А. С. Данилов уничтожил его, а удиравшие самолёты сбили командиры звеньев С. С. Дерюгин и И. Ф. Дружков со своими напарниками лётчиками С. А. Гариным и К. М. Трещевым.

Это был большой успех. Проведённый бой показал, что и на «чайках» можно эффективно драться с немецкими самолётами. Вернувшиеся с заданий лейтенанты Р. И. Варакин, С. Я. Жуковский, старший политрук А. А. Артёмов также додожили о новых победах… Вскоре высокое мастерство вновь показал летник старший политрук А. С. Данилов. Возглавляемая им восьмёрка истребителей рассеяла группу вражеских самолётов над Гродно, а западнее города Данилов сбили самолёт, второй за утро, который упал на окраине деревни Крапивно.

Возвращаясь в зону патрулирования, лётчики увидели, что более 40 фашистских самолётов готовятся штурмовать аэродром Черлена, на котором базировался 16-й БАП. С востока к вражеским бомбардировщикам стремительно приближались в боевом строю советские истребители – две эскадрильи 127-го авиационного полка. Поднятые в 10 нас. 10 мин. по тревоге, они с ходу врезались во вражескую группу и завязали бой… Схватка продолжалась свыше 30 мин. С обеих сторон участвовало до 70 самолётов. У противника было не только количественное, но и качественное превосходство. Советские авиаторы сбили 4 самолёта, но и сами потеряли 5 истребителей. Три лётчика в разное время добрались до своих, а двое – лейтенанты П. А. Кузьмин и Н. Н. Михайлов – погибли…

В сложившейся обстановке командование полка стремилось обеспечить своевременную подготовку самолётов к повторным боевым вылетам, бесперебойное поступление горючего и особенно боеприпасов, потребность в которых резко возросла. Возникло много и других вопросов, которые надо было быстро решать. И они решались. Активно включился в дело политсостав части…

Во второй половине дня отличилась группа лётчиков, возглавляемая лейтенантом С. Я. Жуковским. Вылетев для поддержки наземных войск в районе Гродно, Скидель, они встретили немецкие бомбардировщики, которые под прикрытием истребителей перестраивались для штурмовки. В скоротечном бою С. Я. Жуковский и младший лейтенант Б. А. Фокин сбили по одному самолёту противника, а третий стал жертвой всей группы. Сорвав штурмовку, лётчики без потерь вернулись на свой аэродром…

До позднего вечералётчики 127-го ИАП сражались с фашистскими захватчиками, не жалея сил и жизни. В неравных воздушных схватках пали смертью героев лейтенанты Л. В. Грибакин, И. Г. Марков, А. Д. Петькун, А. И. Панин, М. Д. Разумцев, М. С. Филиппов и младший лейтенант Н. В. Сушкин.

Несмотря на тяжесть боёв, лётчики буквально рвались в воздух. Командир эскадрильи И. Н. Дроздов совершил пять боевых вылетов и сбил два самолёта, девять раз поднимался в воздух старший политрук А. А. Артёмов и уничтожил три вражеские машины.

Противник в течение почти всего дня искал, но не мог обнаружить наш аэродром. Командование полка придало большое значение маскировке. Рано утром после тревоги техники и механики рассредоточили материальную часть и оборудовали стоянки самолётов на опушке большого леса. Этими работами руководил коммунист инженер-капитан B. C. Кубарев. Лётчики получили приказание применять тактические приёмы маскировки аэродрома. Возвращаясь с заданий, они подходили к базе на бреющем полёте. После посадки самолёты сразу же укрывались. При взлёте требуемая высота набиралась не сразу, а после ухода на малой высоте из района аэродрома.

Только после 19 часов противник обнаружил аэродром,и вскоре около 30 бомбардировщиков Ю-87 в сопровождении истребителей Me-109 прилетели на его штурмовку. Завязался воздушный бой. Несмотря на явное преимущество, противнику всё же не удалось уничтожить наши «чайки» на земле. Бомбардировщики, атакуемые советскими лётчиками, вели не прицельный огонь, а били по площадям, их бомбы не достигали цели. В этой схватке потери были с обеих сторон.

На глазах у личного состава полка совершил подвиг командир звена лейтенант Н. П. Ерошин( 9 июля 1941 г. лейтенант Ерошин посмертно награждён орденом Красного Знамени.). Он прямо со взлёта пошёл в лобовую атаку. Немецкий лётчик на Me-109 имел явное преимущество в скорости и манёвренности, мог без труда сбить взлетающий самолёт. Однако Ерошин не дрогнул и не свернул с курса. При сближении одновременно прозвучали две длинные пулемётные очереди. Ценой своей жизни советский лётчик сбил фашистского стервятника. Товарищи похоронили лейтенанта Ерошина рядом с аэродромом… Советское правительство высоко оценило успехи 127-го ИАП, совершившего в первый день войны 180 боевых вылетов…» (277)

Этот текст (опубликован «Военно-историческим журналом» в 1971 году) написал подполковник А. П. Проскурин, в первые дни войны – заместитель командира 127-го ИАП по политчасти. Я столь же подробно процитировал его ещё в самой первой версии книги «На мирно спящих аэродромах», сопроводив следующим комментарием: «Если бы не упоминание про «первый день войны» и географические названия, то воспитанный советскими писателями советский читатель категорически не поверит в то, что речь идёт о событиях 22 июня 1941 года».

Впечатление и вправду создаётся такое, что события эти происходят в другой стране, в другой армии, не в том году… Командир полка на своём месте, дежурное звено – на взлёте, телефон – на связи, аэродром замаскирован так, что немцы его еле нашли к вечеру, на удар по аэродрому истребительный полк отвечает огнём, и даже слова про «сложившуюся обстановку» служат вовсе не прелюдией к сообщению о «перебазировании» километров на 300 в тыл («в сложившейся обстановке командование полка стремилось обеспечить своевременную подготовку самолётов к повторным боевым вылетам…»).

Выглядит это всё красиво, вот только правдиво ли? Год публикации – «застойный», автор – политработник, что по нынешним временам звучит не слишком убедительно… Я включил этот текст в «Мирно спящие аэродромы», поскольку – в отличие от сотен других статей подобного жанра – подполковник Проскурин даёт шесть ссылок на архивные фонды ЦАМО. Но признаюсь, «червячок сомнения» шевелился. И вот теперь у нас появляется возможность сопоставить публицистику с уникальным первичным документом.

Документ действительно совершенно уникален. Ничего подобного мне не удалось обнаружить в архивных делах других авиаполков. Речь идёт о «Журнале учёта боевой работы 127-го ИАП». (278) События первого дня войны описаны на 7 больших (в разворот) листах стандартной учётной формы. 31 эпизод «боевой работы» полка зафиксирован с точностью до минут (время взлёта, посадки, общий налёт группы, задание, отчёт о его выполнении и потерях). О том, что «Журнал» составлен по горячим следам событий, можно судить не только по обилию мельчайших подробностей (что едва ли возможно было восстановить задним числом), но и по очевидному незнанию составителем «Журнала» некоторых важных обстоятельств. Например, история с тараном, совершённым старшим политруком А. С. Даниловым, – прогремевшая на всю страну и отмеченная 9 июля 1941 г. Указом Президиума ВС СССР и передовой статьёй в газете «Красная Звезда», – в «Журнале» представлена так: «Один самолёт И-153 (ст. п-к Данилов) не вернулся на свой аэродром». На полях приписка простым карандашом: «Лётчик ранен». (279) И никаких таранов…

Уже один только факт наличия такого документа подтверждает главное: с рассвета до заката 22 июня 1941 года 127-й ИАП оставался воинской частью, управляемой и дееспособной. Подтверждается и основная канва событий, описанная в статье замполита Проскурина. Число вылетов истребителей, пересчитанное с помощью современного калькулятора, оказалось равно 179. Правду сказать, в это число (179 вылетов) входят и 35 перелётов с аэродрома на аэродром, но учитывая, с какой плотностью висели немецкие самолёты в небе над районом базирования 11-й САД, «прогулочными» эти полёты тоже не назовёшь. Некоторые лётчики 127-го ИАП действовали в тот день с огромным напряжением: 6 вылетов выполнил мл. лейтенант Дерюгин, по 5 вылетов – лейтенант Купча и старший политрук Артёмов, по 2 – 3 вылета совершили Данилин, Данилов, Дроздов, Дружков, Жуковский (будущий генерал-полковник авиации), Фёдоров.

Полк действительно до самого вечера находился в «исходной точке», на аэродроме Лесище. Перебазирование – причём перебазирование на соседние аэродромы дивизионного района, а не в глубокий тыл – началось только в 20 час. 08 мин. Именно в этот момент (т.е. даже позднее, чем пишет Проскурин) и произошёл первый за весь день налёт авиации противника. Едва ли кто-то сможет сейчас ответить на вопрос – было ли это случайным совпадением или у немцев хорошо поработала воздушная разведка. Состав ударной группы был, конечно же, меньшим: никаких «30 бомбардировщиков Ю-87» в документе не видно, но и одни только «мессера», подловившие истребители 127-го ИАП в момент взлёта, нанесли полку серьёзные потери:

«При взлёте было нападение группы Me-109 на аэродром Лесище. Лётный состав, сделав несколько атак по самолётам противника, ушёл на посадку (так в тексте. – М.С.) группами и в одиночку на аэродромы Щучин, Желудок, Лида (карандашом приписано: «Слоним»). В результате воздушного боя сбит 1 Me-109. Потери: убитых 2 (л-т Ерошин, ст. л-т. Кузьмин), не вернулось 1 (л-т Петькун), сел вынужденно 1 (ст. политрук Артёмов получил лёгкие ушибы при капотировании самолёта, самолёт разбит). (280)

Налёт продолжался не «40 минут» (как в докладе начальника штаба 33-го ИАП) и не полтора часа, как это принято в позднейших рассказах про «сокрушительный удар по аэродромам», а не более 7 минут (что гораздо более правдоподобно – исходя хотя бы из боезапаса Me-109). Поднявшиеся в 20.15 с аэродрома Лесище 3-я и 1-я эскадрильи уже не встречают в воздухе немецкие истребители.

Большой групповой бой над аэродромом Черлена действительно был, причём в то самое время, которое и указывает Проскурин: с 10.10 до 10.30. Первыми в него вступили 8 «чаек» под командованием мл. лейтенанта Дерюгина, которые возвращались с патрулирования над Гродно, затем к ним на помощь было поднято в общей сложности ещё 23 истребителя 127-го ИАП. Силы противника оценены как 27 (в другом сообщении – 30) бомбардировщиков «Дорнье-215»( Под обозначение «Дорнье-215» выпускался экспортный вариант Do-17Z, технические различия между ними были минимальными; в дальнейшем все подготовленные к экспорту машины были переданы в Люфтваффе) с истребительным прикрытием неуказанной численности. Потери полка в этом бою были даже меньше, чем указывает Проскурин, хотя также весьма тяжёлыми: две «чайки» были сбиты, лётчики Марков и Михайлов погибли, лейтенант Варакин был ранен, посадил самолёт вынужденно вне аэродрома, старший политрук Данилов был ранен, самолёт разбит (будем считать, что при таране). Лётчики 127-го ИАП заявили после этого боя о 2 сбитых «Дорнье» и 2 истребителях эскорта, идентифицированных как Ме-110.

Всего 22 июня полк потерял 12 истребителей И-153 и один связной У-2 (все потери в воздухе, ни одного на земле!). Безвозвратно потеряно (убиты или пропали без вести) 10 лётчиков, 3 лётчика получили ранения. Это самые большие боевые (если понимать под этим словом потери в воздушном бою) потери первого дня войны среди всех истребительных полков западных округов. Реальное число побед 127-го ИАП, как и всегда, установить достаточно сложно. Описание сплошной череды сбитых немецких самолётов, представленное в статье Проскурина, комментировать не станем. Судя по «Журналу учёта боевой работы», лётчики полка заявили про 11 сбитых самолётов противника: 3 Ме-109, 2 Ме-110, 2 Do-215, 1 Ju-88, 1 Ju-87, 1 Hs-126, 1 FW-189.

«Ежедневные сводки 6-го отдела службы генерал-квартирмейстера Люфтваффе» (собранные и опубликованные Р. Ларинцевым и А. Валяевым-Зайцевым), информация из которых была уже многократно приведена в этой книге со словами «по данным противника», также не могут считаться «истиной в последней инстанции». И у аккуратных немцев возможны ошибки, неизбежно запаздывание при прохождении докладов по командным инстанциям (и таким образом какие-то потери 22 июня могли стать известными в Берлине лишь через неделю). Сплошь и рядом вместо указания места боя стоит название аэродрома, до которого дотянул подбитый самолёт. Далеко не всегда удаётся «расшифровать» топонимику региона (польско-прусско-литовское порубежье), многократно переходившего из страны в страну. Большие возможности для манипуляций открывает и принятая в Люфтваффе система «избыточного многообразия» в классификации причин потерь самолётов; например, «неконтролируемое столкновение с землёй» – это о чём? Это ошибка пилота, отказ техники или последствие воздушного боя?

Единственным неоспоримым достоинством «Ежедневных сводок» является то, что никаких других достоверных источников по воздушным боям июня 1941 года нет вовсе – территория, над которой проходили бои, осталась за наступающим противником, наземные части и соединения Красной Армии исчезали, как туман на рассвете, соответственно, найти правильные подтверждения побед советских истребителей (а «правильным» может считаться только шильдик с заводским номером самолёта, найденный и свинченный на земле) не представляется возможным.

Что же касается способа интерпретации данных «Сводок», то я руководствуюсь следующим правилом: всё, кроме явных случаев технических отказов или грубых ошибок немецких лётчиков (например, весьма многочисленные случаи столкновения самолётов на взлёте), считать результатом «воздействия противника», т.е. советской авиации. Такая методика приводит к некоторому завышению числа побед советских истребителей, каковое завышение, хотелось бы надеяться, компенсирует неизбежное занижение, связанное с запаздыванием поступления сводок из боевых частей в главный штаб Люфтваффе. Разумеется, на большее, чем ориентировочную оценку, доступные источники претендовать не могут.

Так вот, Grodno встречается в «Сводках» за 22 июня 1941 г. семь раз. Причём всякий раз рядом с указанием серийного номера самолёта, сбитого над Гродно, стоят полновесные 100%. Сбиты: один разведчик FW-189 (второй был обстрелян в воздухе, ранен один член экипажа), один двухмоторный Ме-110 и пять 109-х «мессеров». Причём один из них был сбит вместе с командиром JG-27, майором В. Шельманном (ветеран войны в Испании, 14 личных побед). Кроме того, без указания места воздушного боя безвозвратно потеряны два Me-109 и один Ме-110 из состава авиагрупп 2-го В.ф. Люфтваффе, базировавшихся в «сувалкском выступе». Ещё два Me-109 и два Me-110 получили незначительные повреждения (от 12 до 40%), а один Do-215 вернулся на базу с тремя ранеными членами экипажа. Итого: 10 уничтоженных и 5 повреждённых самолётов противника.

Разумеется, все эти потери врага нельзя твёрдо и однозначно отнести на счёт побед лётчиков 127-го ИАП – рядом с Гродно воевал (правда, очень недолго и не слишком успешно) ещё один истребительный авиаполк (122-й ИАП), о событиях в котором пойдёт речь далее; не бездействовали советские зенитчики и бортовые стрелки советских бомбардировщиков. Как бы то ни было, заявленные лётчиками 127-го полка 11 сбитых немецких самолётов, скорее всего, не выходят за рамки очень скромного 1,5-кратного завышения числа побед. Весьма условная «точность» этих оценок не позволяет ответить на вопрос – какой из истребительных полков, 123-й или 127-й, может быть назван самым результативным по итогам первого дня войны (но в любом случае следует принять во внимание, что если аэродром 127-го ИАП находился достаточно далеко от основных операционных направлений, то в полосе Брест – Кобрин на аэродромы 10-й САД обрушился концентрированный удар отборных частей Люфтваффе). Примечательно, что и 123-й, и 127-й полки вступили в войну на «чайках», т.е. на самом морально устаревшем типе советских самолётов-истребителей.

Мужество, стойкость и мастерство, проявленные лётчиками 127-го ИАП в обстановке всеобщего хаоса и развала, не могут не вызывать глубочайшего уважения. И мне бы очень хотелось поставить на этом месте точку – или даже восклицательный знак. К сожалению, придётся ставить другой знак, вопросительный.

Самое минимальное из встречающихся в документах количество самолётов в 127-м ИАП определяется в 70 И-153. В первый день войны потеряно 12 (включая вынужденные посадки вне аэродрома, что в обстановке 22 июня означало фактически безвозвратную потерю самолёта). Вопрос для первоклассника – сколько самолётов осталось? Однако вечером 22 июня на аэродромы Щучин, Желудок, Лида, Слоним перелетело всего 33 «чайки». Про остальные 25 боевых самолёта в «Журнале учёта» не сказано ничего. Абсолютно ничего – нет ни упоминания о том, что они к началу боевых действий были неисправны, или что они были повреждены при единственном налёте противника на аэродром Лесище, или переданы в другие части, или уничтожены при отходе…

Как известно, один и тот же стакан можно с полным основанием назвать и «наполовину пустым», и «наполовину полным». Конечно, 58 самолётов больше, чем 33. Но и 33 истребителя в полку – это совсем не мало, далеко не каждая авиагруппа Люфтваффе имела такое количество исправных боевых самолётов. Казалось бы, об «уничтожении» 127-го ИАП говорить ещё очень рано. Однако следующая (после 22 июня) запись в «Журнале учёта боевой работы» появляется лишь… 17 июля. И происходит эта условно-боевая работа («задание выполнено, самолёты противника не встречены») с аэродрома подмосковного Серпухова, в глубоком тылу. (281)

Документов, позволяющих воссоздать историю боевых действий 122-го ИАП в первые дни войны, несравненно меньше. В архивном фонде полка сохранился «Отчёт о боевой работе 122-го ИАП с 22.6 по 15.12.41 г.», в котором событиям 22 июня уделено всего несколько строк: «22 июня 1941 г. в 3.30 полк был поднят по боевой тревоге и изготовился к вылету в течение 20-ти минут…» Далее в этих строках идёт достаточно стандартное описание ожесточённых воздушных схваток, сбитых вражеских самолётов, однако после этих успехов второй день войны уложился в одну фразу: «23 июня по приказу Командующего ВВС Красной Армии личный состав выехал на переформирование (т.е. самолёты уже закончились. – М.С.) в г. Рязань, аэродром Дягилево». (282)

Некоторые обрывки информации можно найти в боевых донесениях штаба 11-й САД. В 11.00 22 июня начальник штаба 11-й САД полковник Воробьёв и начальник оперативного отдела штаба ВВС фронта полковник Свиридов обмениваются по телеграфу следующими сообщениями:

– «Копец (командующий ВВС Западного фронта) разрешил маневрировать аэродромами вашей авиации в районе Скидель, Мосты, Лида по усмотрению командира дивизии.

– С Новый Двор (аэродром 122-й ИАП) отсутствует связь. Имею данные, что противник находится на линии (неразборчиво). Прошу распоряжения к перебазированию 122 ИАП. У меня всё.

– Отвечаю. Немедленно перебазировать 122 ИАП…» (283)

Через полчаса, в 11.30, на телеграфной ленте появляются следующие слова:

– «У аппарата майор Бескаравайный. Немедленно перебазируйте 122 ИАП.

– Уже перебазировали на аэродром Лида…» (284)

Если верить этим сообщениям, то по меньшей мере до 10 часов утра 122-й ИАП, никуда не перебазируясь, оставался на своём аэродроме. В донесении штаба 11-й САД (не позднее 14.00) есть косвенное сообщение о налёте авиации противника на аэродром Новый Двор, при этом известные штабу потери относительно малы: «122 ИАП сожжено 4 и выведено из строя несколько. Сколько точно – не могу сказать». (285) Схожие цифры потерь указаны и в Боевом донесении № 02 штаба.

3-й армии (в оперативном подчинении которой была 11-я САД): «С 4 часов 30 минут до 7 часов произведено 4 налёта на аэродром Новый Двор группами 13 – 15 самолётов. Потери: 2 самолёта сгорели, 6 выведены из строя. 2 человека тяжело ранено, 6 – легко». (286) В вечерней (скорее даже «ночной») Оперсводке № 02 штаба ВВС Западного фронта потери 122-го ИАП на аэродроме Новый Двор вырастают до 15 самолётов. (287)

Удивительно, но ни в одном из выявленных документов нет никаких упоминаний о сбитых в бою истребителях 122-го ИАП. Единственным, хотя и весьма зыбким, подтверждением того, что боевые потери всё же были, может служить информация о том, что немецкие лётчики из III/JG-53 заявили 6 сбитых в районе Гродно И-16. (262) Если немцы не ошиблись в определении типа самолётов и района воздушной схватки и не завысили число побед сильнее обычного, то можно предположить, что 122-й ИАП реально потерял в воздухе 3 – 4 «ишака».

Вечером в 18.30 телеграфом отправлено боевое донесение (б/н) штаба 11-й САД в штаб ВВС фронта. К этому моменту «7 экипажей 122 ИАП и командир полка на аэродроме Лида, 10 экипажей 122 ИАП на аэродроме Лесище». (288) Где остальные? Об этом штаб дивизии, видимо, уже не знал. Известно лишь то, что к началу боевых действий в полку было 69 истребителей И-16, не менее 59 лётчиков, 97 техников и авиамехаников, 88 младших авиаспециалистов. (289) На следующий день, 23 июня, утреннее (к 11.50) боевое донесение про 122-й ИАП уже не упоминает…

За недостатком документальных свидетельств обратимся к такому не слишком надёжному источнику, как мемуарная литература ( В документах 122-го ИАП, 11-й САД и ВВС ЗФ мне не удалось найти никаких следов рассказанной С. Ф. Долгушиным истории про снятое с истребителей вечером 21 июня вооружение. Более того, в списках лётного состава 122-го ИАП мне не удалось найти лейтенанта Долгушина, а в «Отчёте о боевой работе полка» – какие-либо упоминания о нём. Может быть, это свидетельствует о моей невнимательности, может быть – о невнимательности составителей «Отчёта»). В выше уже упомянутых воспоминаниях генерал-лейтенанта С. Ф. Долгушина события первых дней и часов войны описаны так:

«…В 2.30 – тревога… Первыми подготовились мы, затем 1-я эскадрилья, которая стояла около палаток. Они выбежали из палаток, и уже через 5 – 10 метров их самолёты стоят. Смотрим: идёт «шестёрка» самолётов – три идут, и сзади ещё три. Что это такое? Учения, что ли? Опять мы ничего не поймём… И тут они развернулись и начали нас бить. Причём сначала из пулемётов, а когда проходят на малой высоте, бросают «ракушки» (мелкие осколочные бомбы. – М.С.). Один осколок попал в самолёт, пробил обшивку и бак пробил. Правда, у нас в баках были протекторы, и они сразу же «заплавили» пробоину, мы даже баки не меняли… Особенных потерь не было – одну машину побили.

Серёжка Макаров никак не заводится, а я пошёл на взлёт… Пошёл на Гродно, посмотреть, что там. Наши войска через Неман переправляются на восток, в город. Прошёл по границе… Сел, докладываю: «Границу перешли, идут к нам. Войска вот тут, танки вот тут». Наших-то войск не было: только одни пограничники, и всё (кроме пограничников направление Сувалки, Августов, Гродно прикрывали две стрелковые дивизии: 27-я и 56-я, а в непосредственной близости от аэродрома 122-го ИАП, у местечка Ружанысток, развёртывалась 7-я артиллерийская противотанковая бригада. – М.С.) Только мы начали заправляться, ко мне подошёл командир эскадрильи и говорит: «Сергей, мы улетаем в Черлены (явная ошибка, судя по контексту, речь идёт про аэродром 127-го ИАП, т.е. Лесище или Скидель. – М.С.), там, где 127-й полк нашей дивизии»… Пока я машину заправил, полк уже улетел. Передо мной взлетел заместитель командира полка… И вот уходит «четвёрка», он – и тут пришла «восьмёрка» (немецких самолётов. – М.С.) – садится фактически на аэродром. Я пошёл на взлёт, а они даже не обратили внимания на меня. Я взлетел – танки уже видны… Они уже километрах в 5 – 10, а над аэродромом висят восемь самолётов…»

Итак, если верить рассказчику, полк был поднят по тревоге даже не в 3.30, а на час раньше. Ранний утренний налёт на аэродром Новый Двор был. Потери от него – минимальные. Полк покинул аэродром не в 11 и не в 10 часов утра, а гораздо раньше. Кто отдал такой приказ – непонятно. Утром 22 июня никаких немецких танков западнее Гродно не было – ближайшая к месту событий 12-я танковая дивизия вермахта продвигалась от Сувалок к Меркине, т.е. находилась в 70 км севернее.

Донесение командира 10-й САД от 22 июня 1941 г.